Рос орешник...

— Как что? Иные начальники звереют. Боятся, что отправят на пенсию. С почетом, с благодарностью — как принято. Выпихнут на заслуженный отдых. Поэтому и у нас в отделе оппозиция всегда в загоне. Если кто карабкаться начинает, шеф, по обстоятельствам, чутко реагирует. Быстро убирает. Кого ловко выдвигая из отдела на повышение, кого, послабее, выживает. И тут ты финт, равный двум инфарктам, неожиданно откалываешь. Минуя все ступени служебной лестницы, на  с а м о г о  вышел! Насмарку всю бдительность Максимова свел. Сидел тихоня тихоней, нос как выострился: из бумажек не вылезал. Шеф на тебя даже досье не вел…

— Досье? Какое?

— Что? Где? Когда? Почему? С кем? И так далее… На меня и то скоросшиватель в сейфе хранится. Ну ничего, вот сейчас Макс вернется, он перцу задаст. «Вы сюда дурочку пришли валять или работать? — скажет. — Напишите-ка объяснительную, где это вы полдня пропадали». И все: злостный нарушитель трудовой дисциплины. Кстати, ты, действительно, куда исчез?

— Гулял…

— За деньгами домой мотался? Решил товарища из беды выручить? Сорок рэ?

— Игорек, извини, я не смогу дать денежек.

— Обокрали все-таки! Я же предчувствовал, что твою пещеру обчистят эти бичи.

— Бичи? Какие?

— Которые у тебя сутками ошиваются. У тебя же не хата, а проходной двор, что позади гастронома… Почему замок не врежешь? Каждый, кому не лень, заходит… Говорят, что пацаны устроили в твоей комнате не то дом науки и техники, не то штаб неотимуровцев. А на кухне? Распивочная база всех алкашей-бормотологов округи… И еще утверждают, что с утра по субботам ты сетками пустую посуду в приемный пункт таскаешь. Так, что ли?

— Я на эти бутылки в копилке на телевизор для ребят накопил. Попросили…

Неожиданно Игорь отскакивает от меня. Как от прокаженного! Вошел шеф… Бросив моментальный взгляд в мою сторону, устало присел у окна, оцепенело уставившись куда-то далеко-далеко в небо. Я спокойно работаю. Максимов так и не подошел за приготовленной мной объяснительной.

Ровно в пять Игорь пролетает мимо. Я прибираю на столе, аккуратно раскладываю по полочкам и ящикам. О, как хочется выпрыгнуть из окошка на улицу! Не спеша выхожу в коридор. Ковровая дорожка стелется к лифту. Терпеливо дожидаюсь очереди занять законное место в кабине. Лифт, как ладья, пересекает вниз по отвесной прямой поле здания.

Из-за квадратной колонны, внимательно оглядев очередную партию спустившихся (нет ли Максимова?), пристраивается ко мне Игорь:

— Одолжишь?

Мы выходим на свежий воздух. Вижу: в белом платье она! Решилась на первый ход: e2—e4. Рядом не отстает Игорь. Он в глубоком цейтноте. Но еще, как все, на что-то надеется. Мы приближаемся к белому платью.

— Познакомьтесь. Тамара.

У Игоря от удивления нижняя челюсть отпала, как в одном мультике, но назвал себя, галантно поклонился, поцеловал руку Тамаре. Не растерялся.

— Извините, — обращается Игорь ко мне, — так вы, уважаемый коллега, не принимаете мое ценное предложение?

Начинаю лепетать что-то невнятное.

— Мне остается горько сожалеть. Извините, мадемуазель, надо торопится искать более сговорчивого партнера. — Игорь порывается уйти, но не уходит, пялится удивленно на Тамару, тянет меня за локоть. — Извините, девушка, тысячу раз. Мы с вашим другом тет-а-тет выясним насчет особо важного дела… Две минуты.

Мы отходим в сторону.

— Гулять ходил? Вижу, вижу. Завтра гулять пойду я. Плевать на Макса. Только скажешь, в каком направлении перемещаться.

— Секретов нет, могу и сегодня направить.

— Я весь во внимании.

— Иди-ка ты… куда глаза глядят.

— Координаты на редкость точные. М-да… В любви тебе повезло. Может, в облигациях повезет? Ты облигации приобретал?

— Нет.

— Ни разу?

— Никогда.

— Поклянись!

— Клянусь…

— Жизнь прекрасна и удивительна. Ты не жадный?

— Не знаю…

— Ведь сколь раз прощал долги нашим бабам. Стоит иной поплакаться, и ты готов: забываешь про ее долги. Но я, не такой… Я верну… Значит, так: через два дня аванс, ты мне понарошке даришь пятьдесят рэ. Я — в сберкассу. За облигацией. Выигрываю и дарю тебе назад полста.

— Меня Тамара ждет. Если просишь — согласен.

Невеста берет меня под руку, и мы торжественно шествуем по городу, которого я — чемпион.

— Тамара, я не купил туфли. Я не понял, какие ты себе выбрала.

— Почему себе? Я сказала, чтобы ты купил. Тебе туфли. Тебе.

— Мне? Но мне-то зачем? У меня есть. Посмотри, какие крепкие! В институте покупал… И подошва как железная. В таких же альпинисты по горам ползают…

— А говорил, что будешь слушаться.

— Согласен. На все согласен.

— Вот так-то лучше. Запомни: я буду командовать… А почему у коллеги Игоря горестный вид?

— Неприятности. Разные. Жена, например, Шура, жестоко обманула.

— Как же?

— Собралась к родителям в деревню и сказала, что вернется через три дня…

— ?

— …А вернулась в тот же вечер.

Тамара почему-то засмеялась, хотя Игорю и Ерохиной до сих пор не смешно.

— Я этот анекдот десятки раз слышала. Но он обычно начинается: «Муж вернулся из командировки…» Смотри, да он опять нас догоняет.