Roses and Thorns (СИ)

Кивок, сдавленное глотание. Стараясь не сталкиваться взглядом, вернулась на матрас, оставляя на расстоянии вытянутой руки стакан, как предлог вновь покинуть комнату.

Сухие локти, родимое пятно под лопаткой, раздражение у ключиц и гусиная кожа как реакция на холод. Волосы разметались по подушке.

Молли вновь отвернулась и, сомкнув веки в попытке заснуть, вслепую натянула одеяло. Ее дыхание почти сразу нормализовалось, служа белым флагом к любым действиям.

Оно подвинулось ближе, наблюдая за тем, как дрожат веки, как непроизвольно меняется поза во время сна, почувствовало, как ее горячие ступни коснулись его ноги.

Немного сухие человеческие ступни.

Запястье, суставы запястья, ладонь, узловатые пальцы.

У нее были руки как у синих воротничков, но намного лучше, чем у жен тех, кто приезжал сюда со сбора хлопка или основывал Дерри. Женщины того времени были визгливы, до боли пугливы как дети, некоторые целовали распятие перед своей гибелью и молили о быстрой смерти.

Те, кто еще недавно были под властью белых, имели грубую кожу ладоней в не проходящих мозолях и волдырях, а тело хранило следы прошлых порок. Розовые рубцы в контраст с темной кожей.

Молли не собирала по полям хлопок и не срывала сорную траву голыми руками, порезанными осокой или в волдырях от горячего масла. Не работала на шахтах, коптя легкие, и уж точно не была сотрудницей металлургического завода Китчнера.

Ее руки были в порезах канцелярского ножа, порой в конце дня ныли предплечья и когда-то были желтые синяки от металлического обруча.

У детей другие руки. Мягкие, не знающие грубой работы и не имеющие никакой силы. Другие у творцов и заботливые у матерей.

***

Ригс снилась полная околесица, которая могла напугать только человека.

Оно даже не подключалось к ее сознанию, не внушало страх и не ломало образы, создаваемые разгоряченным бурной активностью разумом чем-то извне. Уж слишком было занято изучением.

Ровное дыхание стало сбивчивым, на лбу (возможно и в подмышечных впадинах) проступил пот.

Молли засмеялась сквозь сон, а после резко дернулась, широко распахнула глаза и подорвалась с кровати, но вовремя остановила себя на полпути, загребая ближе к нагому телу одеяло. Пеннивайз слышал учащенное сердцебиение, напоминающее о жертвах. У них всегда слишком сильно стучит сердце перед смертью, будто бы выполняет особую программу за считанные мгновения.

Оно услышало, как Ригс запустила руки в волосы и тяжело выдохнула. Страдание?Усталость. Девчонка не страдала от ночных кошмаров, не видела нечто пугающее и не вздрагивала от каждого шороха. По крайней мере, пока.

Вероятней всего, она посмотрела на него, оттого в ее разуме замелькали обрывки здравых домыслов, которые после череды глупостей сменились денежным вопросом. Пеннивайз мастерски изображал человека, а особенно спящего порой лучшее нее самой.

Она хотела обокрасть его. Забрать часы, мобильный телефон или найти парочку сотен затерявшихся в карманах чужого портмоне.

Но вместо перечисленного Молли перегнулась через него (Оно ощутило ее волосы на своей коже) и забрала нижнее белье, а потом, подхватив стакан с пола, шаркающими шагами вышла из комнаты, прикрывая за собой дверь.

Часы. Ей приснились ебаные часы, о которых она забыла думать.

Это не было ночным кошмаром, а скорее чем-то родом из прошлого, погребенного в памяти.

Молли не придавала значению сновидениям. Только в детстве, когда проводила несколько недель с бабушкой по линии матери. Мягкие жилистые руки швеи с узловатыми запястьями, дрожащие от простого действия: вставить нитку в ушко иглы. Они, кажется, сшили несколько платьев для ее Барби, прежде чем та тихо умерла во сне. Как мать, так и дочь.

Она с трудом помнила ее имя. Кажется, вообще не задержала его в памяти, но как сейчас слышала эти глупые истории набожной женщины.

Молли проснулась с этим-как-его-там парнем, который был не самым худшим вариантом и предпочла душ, чтобы не перескочить через неестественную интерлюдию с пробуждением или того хуже разговором. Только не утром.

В корзине для белья прели джинсы со следами крови и всего дерьма, что можно отыскать в сточных водах. Руки не доходили.

Дверь в ванную комнату, в которой Оно уже мельком было, вселяя страх в малявку и недалекую мамашу, оказалась не заперта, лишь прикрыта и оставляла внушительное расстояние, приглашая насладиться зрелищем из-за кулис.

Ее мокрые светлые волосы еще слегка мыльные на концах прилипли к спине. Все тело местами было в пене, которую Ригс тщательно втирала в кожу руками за неимением мочалки. Она направила душевую лейку чуть выше лица (скорее на линию роста волос), шевеля губами, пробуя горячие капли на вкус или утоляя жажду.

Эстетично по человеческим меркам. Почти красиво.

- Блять, - Молли завернулась в чистое полотенце, позабыв о том, что кому-то еще может пригодиться вода. – Я о тебе забыла. Включи бойлер.

- Что?

Ригс мокрыми ступнями оставляла следы на кафеле, вновь пачкая ноги. Большой белый котел с затертым названием расположился в углу рядом с несколькими полками с полотенцами и ниже корзина с грязным бельем.