Roses and Thorns (СИ)

Молли не слышала никого и боролась с желанием убежать, которое последнее время стало навязчивым. Бежать от проблем, себя, семьи, да кого угодно и забиться в дальний угол и желательно подохнуть как собака. Она уже решила для себя, что этот разговор сулит сплошное дерьмо, и лучшим вариантом было бы вернуться домой и навестить Джейн где-то через недельку-другую.

Тишину разрывали ее шаркающие шаги, треск ламп и тяжелое дыхание больных детей за тонкими почти гипсокартонными стенами.

Бишоп по-джентльменски пропустил ее первой в свой кабинет, в котором она была уже дважды.

Молли замялась только на пороге, прикрыв глаза, взывая к святым, чтобы помещение пустовало. Так, собственно говоря, и было. Никаких судебных приставов, никаких санитаров.

Алюминиевые жалюзи на окнах практически не пропускали свет, давая свободу искусственному освещению. Несмотря на то, что кабинет был просторный и практически не загроможден мебелью был сродни тюрьме с белесыми стенами увешанными дипломами и сертификатами в рамочках, давящими не хуже пресса.

Молли присела на свободный стул, ощущая как в горле пересохло, и сердце бешено забилось вновь в предвкушении часа расплаты. Вспомнить бы, в чем она еще виновата помимо своего скотского отношения и не своевременно уплаченного денежного долга. Бишоп расположился напротив нее и свел руки в замок.

- Мисс Ригс, - начал он, сосредоточив взгляд на что-то за ее спиной. Возможно, на рамки с международными сертификатами, греющими самолюбие. – Как ваше самочувствие?

- Н-н-нормально, - Молли прочистила горло, коря себя за то, что уже начала заикаться и не может произнести стандартную фразу. – Нормально.

Заебись. Лучше всех. Разве не заметно?

Мужчина кивнул и вновь перевел взгляд на нее. Невооруженным взглядом было заметно, что он пытался что-то сказать, но по какой-то неведомой причине не мог подобрать необходимых слов, предпочтя скользить ужом вокруг да около.

- Как давно вы знаете свою сестру? – он задал этот вопрос на полном серьезе, отчего становилось смешней.

- С ее рождения? – как-то неуверенно предположила Молли, протягивая руку к пластиковому стакану у кулера. – Вы можете добавить конкретики? Ну, там я должна Вам больше денег, ей сделали еще какую-то дорогостоящую операцию или что?

Бишоп кивнул и вынул из ящика стола какие-то листы формата «А4» бережно хранившиеся в файлах.

- Вы жили с ней всю жизнь, да? – не унимался он, проведя мизинцем по уголку листа. - Вы знакомы с понятием аллергическая реакция? - (Молли кивнула) – Это хорошо. Обычно члены семьи знают об аллергии на цветения или какие-то пищевые красители, добавки или продукты питания у своих родственников, но дела обстоят иначе, если речь заходит о лекарственных препаратах. Сложно выявить аллергическую реакцию, если та не дает моментальный эффект вроде крапивницы или отека, а все из-за побочных симптомов, которые присуще всем препаратам вроде сонливости и головной боли.

- Стоп, - она прервала его лекцию, которая в настоящий момент стала для нее набором слов. - Конкретику, Док. Конкретику!

- Да-да, мисс. Просто я хотел немного ввести вас в курс дела. Так сказать вводная лекция. Вы же, наверное, студентка? Извините. В общем, у человека могут проявляться аллергические реакции самым различным способом и в некоторых случаях на накопительный эффект различных препаратов.

- Блять! - выругалась Молли не в силах больше терпеть эту бессмысленную браваду. - У Джейн аллергия? Отек какой-нибудь или что? Вы можете обойтись без этих вводных лекций? Я все равно нихуя не вникаю.

- В медицинской практике мы никогда не знаем, как поведет себя организм на одни или другие препараты, поэтому никогда не можем предсказать исход, - будто бы не слыша, продолжил Бишоп и после нехотя подвинул бумаги. – Мне очень жаль.

Молли грубо перехватила их, вынимая из шуршащих под пальцами файлов. Первый лист был с историей болезни, операциями и историей лечения. Она не знала ни одного препарата из приведенного списка, чтобы возмутиться или предъявить свое недовольство.

Следующий был голубого цвета. И она прекрасно знала, что это значит. В ящике с документами уже хранился один такой скрытый от чужих глаз и пальцев Иззи.

Ей выдали его несколько лет назад с такой же сочувствующей миной.

Сертификат о смерти. Уже предусмотрительно заверенный с выбитой датой и подписью внизу подтверждающей подлинность.

Буквы никак не хотели складываться в слоги, а слоги в слова и только расплывались в этом синем море ее скорейшего безумия, доносившего шепот: Теперь ты довольна, Молли? Ты гордишься мной? Я больше не обуза для тебя?

Она зацепилась глазами за имя, надеясь, увидеть там какую-нибудь Эрику или Дженнифер, которую приняли за ее сестру.

17 лет. Образование 10 классов. Прочерк – жирная линия в графе колледж. Пустота в строчке серийного номера страховки и семейного положения.

Пустые строчки, начиная с двадцать четвертой, где указывалось погребение или кремация, похоронное бюро и кладбище.

Еще пустовала строчка подписи представительного лица. Разве такое должно быть?