Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот

Это для него она захотела быть красивее, чем обычно, для него надела платье из белой парчи, браслеты и серьги, которые больше никуда не надевает. Она идет к нему, и складки ее длинной муаровой мантии безукоризненно белого цвета кажутся похожими на крылья огромных северных птиц.

Они обменялись лишь несколькими словами, но их взгляды сказали все, и тут же она оставляет его, потому что должна уделить внимание своим гостям, которые прибывают сотнями.

Один в толпе, Ферзен не расстается со своей мечтой, сообщницей которой является окружающая его феерия. Вокруг него музыка, игра света и красок. На сцене маленького театра представляют «Разбуженного» Мармонтеля. Не он ли сам этот разбуженный, который, открыв глаза, думает, будто видит наяву волшебный сон? И не он ли, обращаясь к Марии-Антуанетте, поет, стоя перед дирижером, между зажженными канделябрами:

Приди, моя Роза, верни мне
Мое безумие или мой рассудок…

По окончании спектакля приглашенные расходятся по освещенному саду. Спрятанные в ветвях фонарики образуют над гуляющими светящиеся арки; разноцветные глиняные плошки, укрытые вдоль бордюров, льют на лужайки топазовый, рубиновый и изумрудный свет. В роще пастух играет на флейте; два фавна отвечают ему дуэтом на рожке и гобое. На речке и озере гондолы, увешанные гирляндами из венецианских фонарей, катают музыкантов и певцов. Симфония скрипок чередуется с хорами, исполняющими пасторали.

Ферзен видит двух проходящих мимо него мужчин; один маленький, толстый и нескладный; у другого крестьянская походка, он идет, выпятив живот. Это Людовик XVI и король Швеции… И пока два этих нелепых персонажа удаляются, молодой человек горделиво распрямляется во весь рост.

И вот толпа устремляется к Храму Амура. Зажгли пять тысяч вязанок дров, сложенных позади него. Дерево во рвах трещит, пламя поднимается, лижет колонны, касается роз на ротонде, огонь прогоняет темноту до облаков, где его встречает граница ночи и пурпура. Вдали фанфары славят апофеоз Амура.

Ферзен подходит к Марии-Антуанетте. Королева едва заметно улыбается, и он понимает, что эту яркую музыкальную ночь она посвящает ему. Со своей стороны королева находит на его невозмутимом лице выражение обожания, которое он вынужден скрывать на людях.

Стоя рядом, думая об одном, они смотрят на костер, в центре которого сын Венеры продолжает улыбаться, настраивая свой лук. Они еще не принадлежат один другому; между ними еще лишь нежность жениха и невесты, восторги первых поцелуев и благоговейный пыл открывающих друг друга душ. Но сегодня вечером кажется, что пламя вокруг храма, посвященного богу любви, соединяет их, окутывает, словно желая унести в вихре искр на небо. Внезапно Мария-Антуанетта вскрикивает от удивления.

– Смотрите! – шепчет она.

Ферзен наклоняется. В реке, текущей у них под ногами, появляется огненное отражение божка. Их взгляды встречаются; они поняли. Амур, устав их ждать, сам пришел к ним…

Все больше уставая от пышности двора, Мария-Антуанетта жаждет покоя, уединения, где вокруг нее будет лишь кружок избранных друзей. Но вокруг нее постоянно возникают проблемы, заставляющие интересоваться делами королевства.

В начале 1785 года ей с большим трудом удается предотвратить братоубийственную войну между Францией и Австрией, вознамерившейся вторгнуться в Голландию, чтобы открыть для себя устье Эско[47]. Она в одиночестве защищает Иосифа II перед Советом и общественным мнением, ставшим на сторону Нидерландов. Она давит на короля и министров, обращается к брату. Император отказывается от своего плана; однако пусть голландцы выплатят ему компенсацию. Но Иосиф II требует 9 500 000 флоринов, а республика готова уплатить только 5 миллионов. Мария-Антуанетта примиряет противников. Разницу оплатит Франция.

Народ начинает находить, что королева ему слишком дорого обходится. А сюрпризы еще не закончились. В Версальском дворце начинаются длительные реставрационные работы, из-за чего жить в нем будет некомфортно. Мария-Антуанеттаа, никогда не любившая Версаль, хватается за этот предлог, чтобы попросить себе новую резиденцию. У нее имеется великолепный аргумент: ее сын, дофин, чахнет, и никто не может понять причину его недуга. Врачи посоветовали сменить обстановку. Куда ехать? Она делится своими планами с Калонном, который на каждую ее просьбу отвечает: «Если то, что ваше величество желает, возможно, это уже сделано; если невозможно, то будет сделано».

Калонн хлопает себя по лбу и восклицает:

– Мне пришла великолепная идея!