Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот

Все вчерашние протеже, вмиг лишившиеся теплых мест, пополняют толпу тех, кого на протяжении восемнадцати лет Мария-Антуанетта унижала, обделяла и удаляла от себя неловким и скандальным распределением милостей среди людей, не имеющих никаких заслуг. Что бы ни случилось, Роганы, Субизы, Эгийоны и Ноайи никогда не смогут полностью забыть старые обиды.

Даже королевская семья разделена соперничеством честолюбий и мелочными личными счетами. Принц де Конде не забыл, как Мария-Антуанетта воспротивилась его назначению на должность главного начальника артиллерии и отказалась принять его любовницу, госпожу де Монако; а за Конде, разделяя его досаду, группируются другие Бурбоны – Конти и все их приверженцы.

Тетушки, со своей стороны, никогда не простили королеве того, что она отстранила их от государственных дел, и теперь с мстительной радостью наблюдают за падением популярности племянницы. Они даже тайком способствуют этому падению, действуя заодно с Месье, который, распространяя памфлеты и вдохновляя авторов эпиграмм, осторожно подливает масла в огонь в надежде, что пожар очистит трон и вознесет на престол его самого.

Но самый опасный враг королевы – это герцог Орлеанский, первый принц крови. Впрочем, он предложил Марии-Антуанетте мир, условием которого стал бы брак его сына с Мадам Руаяль, но мать отказалась выдавать дочь за сына человека, которого ненавидит.

С этого момента между ними завязывается борьба не на жизнь, а на смерть. Обосновавшись в Пале-Рояле, чтобы, как он говорит, жить среди любимого им народа, герцог становится во главе оппозиции. Открыто исповедуя принципы либерализма, он льстит общественному мнению, не упускает случая навредить репутации короля и королевы, а в награду получает восторженные крики парижан, видящих в нем своего защитника.

Все эти легкомысленные аристократы, все эти привилегированные враги режима запустили машину, которой они вскоре не смогут ни управлять, ни остановить. Идеи свободы, справедливости и социального равенства, посеянные философами, взросли на навозе нищеты; они поднялись, упрямые, глубоко укоренившиеся, многочисленные, бросая вызов желающим их вырвать рукам. Уже больше века народ не ест досыта; голод многих поколений бурчит в его животе, кричит в его горле; завтра он вложит оружие в его руку, даст смелость и дерзость отчаяния и, ни в грош не ценя жизнь, которую и жить-то не стоит, заставит рискнуть всем ради куска хлеба…

И все же кто бы мог подумать, что огромный королевский корабль, который, гордо подняв флаг, на протяжении прошлых веков успешно справился со столькими бурями, скоро пойдет ко дну? Посмотрите на него! Вот он, еще величественный, излучающий свет и роскошь; кажется, что ему хватит и парусов, и прочности корпуса; но крысы уже прогрызли днище трюма, подводная часть корпуса прогнила и трещит каждый раз, когда начинается шторм. Штурмана нет, к штурвалу прорываются какие-то случайные люди, а наиболее проницательные члены экипажа уже собираются бежать. На разукрашенной палубе еще поют и танцуют, Людовик XVI и королева ничего не видят, ничего не слышат. Если бы ей сказали, что крушение корабля совсем близко, Мария-Антуанетта только улыбнулась бы.

Часть третья. Путь на эшафот

Глава I. Взятие Бастилии

Под грохот барабанов и звуки труб военных оркестров, под колокольный звон и пение церковных хоров торжественная процессия депутатов Генеральных штатов шла по улицам Версаля между двумя рядами французской и швейцарской гвардии.

Бесчисленная толпа собралась, чтобы приветствовать представителей третьего сословия. «Виваты» удвоились, когда проходила делегация Дофинэ и герцог Орлеанский занял место среди депутатов от своего бальяжа. Когда появилась Мария-Антуанетта, печальная, со сжатыми губами, ее встретили громкие крики:

– Да здравствует герцог Орлеанский!

Оскорбленная этим криком, радовавшим ее врага, она побледнела, пошатнулась и едва не упала в обморок.

На следующий день, 5 мая 1789 года, в зале Малых забав состоялось торжественное открытие Генеральных штатов. При появлении Людовика XVI весь зал поднялся и закричал: «Да здравствует король!» Когда королева, в короне с бриллиантами, в фиолетовом платье с расшитой серебром юбкой, в свою очередь вошла в зал, ее встретило ледяное молчание…

Казалось, что против Марии-Антуанетты не только люди, но и предметы. Вокруг нее множились зловещие предзнаменования.

Однажды вечером, когда она сидела за туалетным столиком, разом погасли три свечи. Она схватила за руку госпожу Кампан.

– Смотрите, – испуганно сказала она, – если и четвертая погаснет, со мной случится несчастье…

Четвертая свеча погасла, и, как бы подтверждая это мистическое предупреждение, 4 июня в Медоне умер дофин. Уже несколько месяцев этот рахитичный и уродливый ребенок влачил там жалкое существование, скрываемый от людей, как позор короны.