Росс Полдарк

– И все же, – возразил Росс, – принимая во внимание тот факт, что подсудимый уже около четырех недель находится под арестом, а также добросердечие его натуры и крайнюю нужду, в которой живет его семья, я беру на себя смелость заявить, что в данном случае будет справедливо, если суд проявит милосердие.

Уорлегган с важным видом выпятил нижнюю губу.

– Вы можете считать, как вам вздумается, мистер Полдарк, но решение здесь принимают судьи. В последние два года наблюдается рост правонарушений. Браконьерство есть форма правонарушения. Оно дорого обходится, и его трудно пресечь. И те, кто занимается браконьерством, должны быть готовы понести самое суровое наказание. Мы тщательно изучили все факты. – Уорлегган выдержал паузу и продолжил: – И, принимая во внимание свидетельство доктора Чоука о состоянии здоровья подсудимого, а также ваше собственное свидетельство о его добропорядочном поведении в прошлом, мы готовы вынести более снисходительный приговор. Подсудимый приговаривается к двум годам тюрьмы.

Публика в зале загудела. Кто-то громко выругался.

– Надеюсь, мне никогда не придется полагаться на снисхождение вашего суда, – сказал Росс.

Доктор Холс опустил свой платок.

– Осторожнее, мистер Полдарк. Подобные реплики вполне могут оказаться в рамках нашей юрисдикции.

– Лишь у милосердия есть привилегия оказаться вне этих рамок, – ответил Росс.

Мистер Уорлегган махнул рукой:

– Следующее дело.

– Одну минуту, – вмешался доктор Холс.

Он поджал губы, подался вперед и сцепил пальцы. Всякий раз при встрече Холс испытывал неприязнь к этому молодому сквайру, Россу Полдарку. Так было в школе, в дилижансе, в суде. Ему доставило особенное удовольствие задать хитроумный вопрос о дате осмотра, который заставил судей принять его точку зрения. Но этот молодой выскочка даже после вынесения приговора норовил оставить за собой последнее слово. Холс не мог этого допустить.

– Одну минуту, сэр. Мы собрались здесь для того, чтобы вершить правосудие согласно своду законов, а также согласно нашим полномочиям и нашему положению. Сэр, будучи служителем церкви, я чувствую, что на мои плечи возложена особая ответственность. Господь призывает проповедников, которые выступают одновременно и в роли судей, усмирять правосудие милосердием. Я всегда в меру своих скромных сил выполняю сию задачу и считаю, что в этом деле мы проявили милосердие. Ваши инсинуации для меня оскорбительны. Я думаю, вы понятия не имеете, о чем говорите.

Россу стоило огромных усилий держать себя в руках.

– Вы толкуете по своему усмотрению жестокие законы, – сказал он, – и без всякого милосердия отправляете человека в тюрьму только за то, что он хотел накормить своих детей, когда они были голодны, за то, что он пытался добыть еду, когда у него не было возможности ее заработать. В книге, из которой вы черпаете свое учение, доктор Холс, сказано: «Не хлебом единым жив человек». В нынешние времена вы требуете, чтобы люди жили и вовсе без хлеба.

Одобрительный гул в задних рядах суда стал громче.

Мистер Уорлегган нервно постучал молотком по столу:

– Мистер Полдарк, дело закрыто. Будьте добры, покиньте место свидетеля.

– В противном случае мы обвиним вас в неуважении к суду, – добавил доктор Холс.

Росс слегка поклонился:

– Смею вас заверить, сэр, подобное обвинение будет вполне соответствовать моим сокровенным мыслям.

Росс покинул место свидетеля и под громкие крики и призывы к соблюдению порядка вышел из зала суда. Оказавшись на улице, он полной грудью вдохнул теплый летний воздух. Сточная канава была полна нечистот, и вонь на узкой улочке стояла просто невыносимая, но после удушающей атмосферы в суде Росс нашел ее даже приятной. Он промокнул лоб носовым платком. От нервного напряжения у него слегка дрожала рука. Ему было досадно и тошно до омерзения.

По улице двигалась вереница груженных корзинами с оловом мулов, рядом с ними тяжело шагали покрытые дорожной пылью шахтеры. Они прошли долгий путь с окраин и теперь выгрузят олово на монетном дворе, а потом вернутся на измученных мулах домой.

Росс подождал, пока они пройдут мимо, и уже собрался перейти узкую улочку, когда кто-то прикоснулся к его руке.

Это была Джинни, а у нее за спиной стоял Заки Мартин.

– Сэр, я хочу поблагодарить вас за ваши слова в суде, – сказала девушка, и на ее бледных веснушчатых щеках вспыхнул легкий румянец.

– Ни к чему хорошему это не привело, – вздохнул Росс. – Отведи ее домой, Заки. У тебя Джинни будет лучше.

– Да, сэр.