России пора распрощаться с Внешним управляющим

Нельзя не выделить и еще одну базовую проблему. Язык 90-х стал неотъемлемой частью медиа-среды, на которой во многом и держится гиперреальность. С одной стороны — это классическая проблема информационного общества. Но с другой — плод сознательных, жёстких, последовательных усилий элиты девяностых по созданию информационной инфраструктуры Внешнего Управления. Используя могущественную медиа-паутину, язык-управитель гиперреальности будет судорожно цепляться за жизнь, за культуру колониального проекта девяностых годов.

Потому важная задача второго срока — демократизация медиа-среды. Носители старого языка должны утратить монополию на информационную власть. Для этого потребуется качественное расширение медиа-сознания, подразумевающее и создание новых средств массовой информации.

Спешу успокоить моих ревностных оппонентов: демократизация медиа-среды никоим образом не должна предполагать наступление на существующие СМИ. Демократизация есть диверсификация, а не унификация, открытие новых ниш, а не закупоривание старых. Но поскольку нынешняя элита по определению не будет совершать инвестиций в обновление медиа-пространства, это тяжкое бремя придется взять на себя государству. Первичные ресурсы для расширения медиа-сознания в стране есть. Надо лишь сконцентрировать их и преобразовать в энергию действия.

Еще один важный фрагмент повестки дня — возрождение полноценной интеллектуальной, научной, литературной среды. Медиа-сообщество должно утратить эксклюзивный статус учителя нации. Необходимо создать альтернативные каналы коммуникации между новой элитой и народом. В противном случае другой разговор лидера с нацией невозможен и в принципе невообразим.

Кризис судьбы. Преодоление одиночества

Нации формируются и живут лишь постольку,

поскольку воплощают в себе некое стремление осуществить общую программу грядущего.

Хосе Ортега-и-Гассет

Плоть России есть та хозяйственно-политическая ткань,

вне которой нет бытия народного, нет и русской культуры. Плоть России есть государство русское.

Георгий Федотов

Девяностые годы сказались весьма негативным образом на психическом состоянии русского человека — и российского народа в целом.

Режим Внешнего Управления во имя собственной стабильности потребовал расправы над потенциальными источниками энергии возмущения — российской историей и российской традицией. Для ускоренного прививания американских ценностей необходимо было осуществить зачистку территории. Элита девяностых приступила к зачистке с рвением, достойным свирепых погубителей чеченского народа генералов Шаманова и Трошева. Одним из инструментов зачистки стало обнуление истории.

Элита девяностых годов объявила народу, что на протяжении тысячи лет страна наша была лишь провинциальным недоразумением мира сего. Нерадивым школяром, извечно не желавшим учиться у мудрых старших. Вся история России до 1991 года вдруг обернулась бессодержательным и тягостным, кровавым и мерзостным ожиданием истинных дней блаженства — последнего десятилетия XX века, когда нам суждено было, наконец, воплотить единственно возможную, скромную, но благодарную историческую миссию, — стать обслуживающим персоналом в одной из забытых Богом восточных провинций Pax Americana.

Российский народ изобразили слабоумным младенцем, доставленным с помойки в уютный интернат имени Бенджамена Франклина и получающим первые уроки словоговорения. (Касательно детских проявлений в народе нашем соглашусь с теми, кто считает, что они есть синдром не младенческий, но, скорее, старческий). Поставлены были под сомнение не только старинные имперские подвиги и, например, победа во II мировой войне (Внешний Управляющий развёрнуто объяснил России, что Советский Союз впору считать проигравшей стороной). Но и культурные ценности / образцы. Пушкин и Достоевский, Гоголь и Толстой в одночасье превратились в крепостных декламаторов на посольских приемах. Вся русская литература, философия, музыка и наука — в мёртвые элементы дизайна олигархических столовых и гостиных.