Россия – Грузия после империи

В свете сказанного о русском и грузинском языках и их сосуществовании в рамках советской культуры напрашивается вывод о том, что конец СССР ознаменовал собой распад целой системы организации культуры и знания. С распадом Союза структура производства переводной литературы быстро пришла в упадок ввиду прекращения государственных субсидий, в результате чего рецепция иноязычного материала в Грузии была организована заново и на совершенно других основаниях. В обеих странах наиболее значимой «мягкой силой» стали США, чье влияние стало заметным не только на литературном рынке, но и в самом языке – например, в виде растущего числа новых англицизмов. Сегодня статус грузинского как национального языка не подлежит сомнению. После нелегкого переходного периода в грузинской образовательной системе русский язык окончательно уступил английскому свой статус важнейшего иностранного языка. В российской системе образования стал наблюдаться отчасти схожий процесс: английский язык на фоне других иностранных языков обрел особый статус. Тем не менее советская культура и русский язык остаются важной сферой притяжения интересов для грузинской литературы, что, с одной стороны, объясняется наличием «русских» компонентов в истории самой Грузии, которые являются частью собственного жизненного опыта многих носителей этой культуры. С другой стороны, значительная часть текстов, так или иначе связанных с Грузией, была написана на русском языке и отражает переживания и опыт огромного числа русскоговорящих граждан бывшего Советского Союза – тех самых граждан, которые в последнее время якобы образуют «русский мир» (ср.: Тесля, 2014). Исключение этих текстов из грузинской литературы было бы по меньшей мере неоправданным. При этом русский является далеко не единственным языком, которым пользуется современная «грузинская» литература. В эпоху глобальных миграций важными языками «русской» и «грузинской» литератур становятся английский, а в какой-то степени и немецкий; писатели как представители транскультурного литературного процесса могут писать на любом языке.

Вопрос выбора языка стоял и перед авторами-составителями этой книги. Очевидно, что получить доступ к международному рынку научной продукции легче всего при помощи английского. Однако нам было важно инициировать обмен мнениями о событиях последних 25 лет между представителями разных стран и, что еще важнее, разных поколений. Добиться этого в нашей научной дисциплине можно только посредством русского языка. Таким образом, ставший перед нами выбор оказался лишь выбором в пользу той или иной гегемонии. Выбрав русский язык, мы, безусловно, рискуем лишний раз подтвердить расхожее, но оттого не менее ложное мнение о превосходстве этого языка и культуры над языками и культурами своих южных соседей, а также предоставить слово лишь тем, кто умеет «говорить» по-русски. Но поскольку альтернативой такому выбору было лишь молчание, то и альтернативы как таковой у нас не было вовсе.

Книга включает в себя четыре части. В первой из них – «Литература, язык, знание» – в статье Мирьи Лекке «Русско-грузинские литературные связи и наука о них в социальном контексте» пойдет речь о соотнесении исследования русско-грузинских литературных связей советского и постсоветского периодов с социальными и идеологическими парадигмами. Гасан Гусейнов в статье «Грузинский акцент в русском дискурсе позднесоветской и первой четверти века постсоветской эпохи» обратился к не разработанной на постсоветском пространстве теме акцента и его роли в советском и постсоветском социуме, взяв как пример грузинский акцент, который был слышен в речах самых ярких грузин советского и постсоветского периодов (Сталин, Шеварднадзе, Мамардашвили).

Во второй части – «Вместо дружбы» – литературоведы и культурологи обратились к литературе и литературному процессу постсоветского времени. К межэтническим конфликтам в Абхазии и Южной Осетии обратилась Елена Чхаидзе – «Тематические переломы: новые тенденции в русской и грузинской литературе постсоветского периода». Исследовательница провела анализ изменения тематической парадигмы Россия – Грузия в обеих литературах. Заза Абзианидзе в работе «Литература как альтернативная история: постсоветские конфликты в грузинской прозе» рассказывает об отражении постсоветской грузинской действительности в мемуарах грузинских пропагандистов и хронистов трагических событий 1990-х гг. В ряд исследуемых произведений попали тексты представителей разных поколений – Отара Чхеидзе, Отара Чиладзе, Тамты Мелашвили и других. Дирк Уффельманн в исследовании «La guerre de Géorgie n’a pas eu lieu: Заза Бурчуладзе, разоблачение пост-постмодернизма и ставка на российского маргинального читателя» обратился к эстетической и книгопечатной нише, в которой русские переводы книг Зазы Бурчуладзе нашли место на российском книжном рынке.