Россия и ее империя. 1450–1801

О картографии: Багров Л. История русской картографии. М.: Центр-полиграф, 2005; Постников А. Карты земель российских: очерк истории географического изучения и картографирования нашего отечества. М.: Наш дом – L Age d Homme, 1996. О технических аспектах картографии: Goldenberg L., Postnikov A. Development of Mapping Methods in Russia in the Eighteenth Century // Imago mundi. 1985. № 37. Р. 63–80; Perdue P. Boundaries, Maps and Movement: Chinese, Russian, and Mongolian Empires in Early Modern Central Eurasia // The International History Review. 1998. Vol. 20. № 2. P. 253–286; Tolmacheva M. The Early Russian Exploration and Mapping of the Chinese Frontier // Cahiers du monde russe. 2000. № 41. Р. 41–56. Стивен Сигел исследовал вопрос о том, как использовались карты для оправдания имперской экспансии после разделов Польши: Seegel S. Mapping Europe’s Borderlands: Russian Cartography in the Age of Empire. Chicago: The University of Chicago Press, 2012. Джон Ледонн проанализировал изменение границ губерний после реформ 1775 года: LeDonne J. The Territorial Reform of the Russian Empire 1775–1796. I: Central Russia, 1775–84 // Cahiers du monde russe et soviétique. 1982. Vol. 23. № 2. Р. 147–285; II: The Borderlands, 1777–96 // Cahiers du monde russe et soviétique. 1983. Vol. 23. № 4. Р. 411–457. О роли натуралистов в исследовании северного побережья Тихого океана: Jones R. Empire of Extinction: Russians and the North Pacific’s Strange Beasts of the Sea, 1741–1867. Oxford and New York: Oxford University Press, 2014. Выполненные Иоганном Георгом Корбом карты и иллюстрации вошли в издание: Korb J. Tagebuch der Reise nach Russland / Ed. by G. Korb. Graz: Akademische Druck- u. Verlagsanstalt, 1968.

О насильственных перемещениях населения: Sunderland W. Peasants on the Move: State Peasant Resettlement in Imperial Russia, 1805–1830s // Russian Review. 1993. № 52. Р. 472–485; Donnelly A. The Mobile Steppe Frontier: The Russian Conquest and Colonization of Bashkiria and Kazakhstan to 1850 // Russian Colonial Expansion to 1917 / Ed. by M. Rywkin. London: Mansell, 1988. P. 189–207; Lazzerini E. The Crimea under Russian Rule: 1783 to the Great Reforms // Russian Colonial Expansion to 1917 / Ed. by M. Rywkin. London: Mansell, 1988. P. 123–138.

О печати: Franklin S. The Russian Graphosphere, 1450–1850. Cambridge: Cambridge University Press, 2019.

О паспортах: Franklin S. Printing and Social Control in Russia 1: Passports // Russian History. 2010. Vol. 37. Р. 208–237, а также, вкратце: Le-Donne J. Ruling Russia: Politics and Administration in the Age of Absolutism, 1762–1796. Princeton: Princeton University Press, 1984; Matthews M. The Passport Society: Controlling Movement in Russia and the USSR. Boulder, Colo.: Westview Press, 1993.

Об эпидемиях: Alexander J. Bubonic Plague in Early Modern Russia: Public Health and Urban Disaster. Oxford: Oxford University Press, 2003; Clendenning P. Dr. Thomas Dimsdale and Smallpox Inoculation in Russia // Journal of the History of Medicine and Allied Sciences. 1973. № 28. Р. 109–125; Crosby A. Ecological Imperialism: The Biological Expansion of Europe, 900–1900. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.

Глава 17 Сословия, крепостные и общество в движении

Общественное развитие в России XVIII века было отмечено многочисленными противоречиями. С одной стороны, если в Европе сословные структуры ослаблялись, то в России государство, напротив, целенаправленно создавало привилегированные сословия. После введения подушной подати при Петре I все подданные, ради удобства налогообложения, были отнесены к одной из немногочисленных социальных категорий. Массовые рекрутские наборы привели к появлению категории «солдат», неподатных, но уязвимых в социальном плане (в нее входили и дети военнослужащих). Религиозные реформы положили начало складыванию наследственного духовного сословия. Введение Табели о рангах и городские реформы дали толчок формированию отчетливого самосознания у дворянства и буржуазии. К концу XVIII века слово «сословие» определяло если не все, то большинство социальных групп внутри империи; принадлежность к сословию зависела от служебных обязанностей, налогового статуса, места проживания, общины, к которой относился человек, и его мобильности.