Россия и ее империя. 1450–1801

О религиях Сибири: Schorkowitz D. The Orthodox Church, Lamaism, and Shamanism among the Buriats and Kalmyks, 1825–1925 // Of Religion and Empire: Missions, Conversion, and Tolerance in Tsarist Russia / Ed. by R. Geraci, M. Khodarkovsky. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2001. Р. 201–225; Hundley H. Defending the Periphery: Tsarist Management of Buriat Buddhism // Russian Review. 2010. № 69. Р. 231–250.

Глава 20 Защита позиций православия

XVIII век стал достаточно бурным для православной церкви: это касается и внутренней ситуации, и ее непосредственного окружения. Государство осуществляло реформы с целью лишить церковь земли и доходов, а также перенаправить ее внимание на исполнение пастырского долга, между тем как церковные иерархи вводили новые духовные приоритеты, заимствуя их из арсенала идей Просвещения и тенденций, проявлявшихся в других христианских религиях (если эти тенденции были совместимы с православием). В социальном плане духовенство образовало особую касту. Церковь и государство усовершенствовали вероучение, выступая единым фронтом перед верующими и агрессивно реагируя на внутренние вызовы со стороны униатов и старообрядцев. К концу столетия православие ослабло экономически, но усложнилось в духовном отношении.

РЕФОРМИРОВАНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

В начале XVIII века Русская православная церковь подверглась значительному преобразованию. С одной стороны, Петр I видел в церкви полезный инструмент и рассчитывал, что она поможет реализовать его смелые проекты, предоставив денежные и людские ресурсы, а также – по образцу знакомых ему протестантских церквей Швеции и Пруссии – проповедовать среди своей паствы лояльность государству, образовывать верующих, заботиться об улучшении нравственности священников. Состояние церкви в то время во многом не устраивало его: он отрицательно относился к монахам и земельным владениям церкви, считая, что от тех и других нет никакой пользы, и находил неприемлемым полное отсутствие семинарий и приходских школ – потому что чиновникам, которые требовались ему, негде было получать образование.

С другой стороны, церковь как институт сталкивалась с внутренними вызовами. Старообрядцы увели из нее тысячи верующих, возникали и другие секты, бродячие проповедники говорили о наступлении конца времен, недовольные властями монахи распространяли сектантские настроения, на громких процессах о «воровстве» (Тверитинова, Талицкого) звучали обвинения в колдовстве или еретичестве. К счастью, у церкви имелись активные деятели из числа духовенства, получившие образование на Украине и способные дать ответ на вызовы того времени – политические, идеологические и связанные с пастырскими обязанностями священников. Петр собрал вокруг себя группу видных епископов, приступивших к реформированию и укреплению православия.

Среди них были Димитрий Ростовский (в миру Даниил Туптало), Иоасаф Кроковский, Лазарь Баранович и самые известные – Стефан Яворский и Феофан Прокопович. Получив образование в Киеве (Киево-Могилянская академия), Чернигове или Львове – городах, где господствовало реформированное украинское православие, – они принесли оттуда новые идеи, стили и институциональные модели. Многое было сказано о двух группах, которые якобы существовали в их среде, – одни симпатизировали католичеству, другие – протестантизму, – но резких границ проводить не следует. Эти деятели с осторожностью применяли принципы, взятые у всех современных им течений в христианстве, для нужд православия: каждое течение давало что-нибудь для оправдания тех или иных сторон петровской религиозной реформы. Стефан Яворский, к примеру, упорно отстаивал независимость церкви от государства и в связи с этим был сторонником патриаршества; кроме того, он защищал те аспекты православия, которые обычно критиковались протестантами (иконы, таинства). Эта позиция была обусловлена не только опытом учебы в польских иезуитских коллегиях – Яворский также наблюдал за попытками преобразовать украинское православие в ответ на вызовы со стороны протестантизма и католической Контрреформации. Называть этот подход «филокатолическим» – значит давать ему слишком узкую трактовку.

То же самое можно сказать о Феофане Прокоповиче, который, как считается, сочувствовал протестантизму и который был приглашен в Петербург в 1716 году. Он действительно испытал влияние трудов Лютера, когда учился во Львове, Кракове и Риме (отчасти из-за неприятия католических аспектов учебной программы в римской иезуитской коллегии святого Афанасия). Будучи ректором Киево-Могилянской академии, он прибавил к иезуитским принципам элементы протестантской теологии (оправдание верой, эсхатология), считая их дополнением к православному вероучению, ввел изучение трудов Галилея, Коперника, Браге.