Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина

Два мощных блока, Тройственный союз и Тройственное согласие, противостояли друг другу, и разгоравшиеся вокруг этих блоков ограниченные конфликты – агадирский кризис 1911 года, балканские кризисы – колебали их основы, не перерастая в то же время во что-то серьезное. Во время агадирского кризиса, когда Германия хотела дать ответ французской экспансии в Марокко, Кайо пришлось вести тяжелые переговоры с Берлином, добиваясь признания протектората Франции над Марокко в обмен на часть Конго. На родине общественность обвинила его в чрезмерной уступчивости. Россия тогда держалась в стороне от кризиса, не оказывая Франции ни малейшей поддержки. Так она отплатила за изоляцию Извольского в ходе балканского кризиса годом ранее. Франко-русский союз продемонстрировал в ходе этих событий ряд слабых мест. Германия надеялась извлечь из них выгоду, чтобы поколебать блок в попытке оторвать Россию от ее союзников. 19 августа 1911 года Николай II и Вильгельм II встретились в Потсдаме и заключили соглашение по Персии; это обеспокоило английского союзника, тем более что Германия, еще больше путая карты, обязалась ограничить свои коммерческие инициативы в Персии и признала там особые интересы России.

На эти осложнения, сказывавшиеся на союзах, накладывались, впрочем, события, способствующие укреплению Тройственного согласия. Летом 1909 года царь побывал в Шербуре, затем в Коусе, дабы засвидетельствовать прочность уз, связывающих Россию с Францией и Англией. А в октябре он встретился в замке Раккониджи с Виктором-Эммануилом III, которому рекомендовал дистанцироваться от Тройственного союза. Встреча увенчалась успехом, но краткосрочным, поскольку в 1912 году Италия вернулась к своим прежним союзникам.

Именно в этот момент главы российского и французского внешнеполитических ведомств уступили свои посты новым действующим лицам, проводящим новую политику. В России Извольский, которого долгое время поддерживал монарх, попал в затруднительное положение после балканского краха. Он почувствовал потребность удалиться от дел. Извольского отправили послом в Париж, и его сменил его заместитель Сазонов, свояк Столыпина, назначение которого благосклонно восприняли в России и Европе, поскольку новый министр пользовался репутацией человека последовательного в решениях и честного. Но он мог быть и нерешительным. Сазонов являлся англофилом, убежденным при этом, что призвание России – поддержка славянских народов. В то же время его влекла Германия (его бабушка была немкой), и он хотел улучшить отношения с этой страной, открыть «новый этап наших взаимоотношений». Его пронемецкая ориентация проявилась в Потсдаме, куда он сопровождал Николая II, которого убедил подписать соглашение от 19 августа 1911 года, гарантирующее поддержку Россией строительства железной дороги Берлин– Багдад, продленной до Тегерана. Но в ходе этих переговоров Сазонов поневоле констатировал грубость и лицемерие Германии, угрожавшей сорвать диалог в любой момент. Он сделал отсюда вывод, что русская дипломатия должна держаться за союз с Францией. В этом союзе, ковавшемся на протяжении двух десятилетий, тем не менее, присутствовало взаимное недопонимание. Россия в начале века, когда русские займы пользовались значительным авторитетом во Франции, считала последнюю прежде всего финансовым партнером, в то время как во Франции Россию воспринимали в первую очередь как «дорожный каток», который пригодится, когда разразится конфликт с Германией.