Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина

Разногласия вдруг приняли новый, трагический, оборот вследствие казни герцога Энгиенского во рву Венсенского замка в марте 1804 года. Его похитили в городке Эттенгейм в маркграфстве Баден, где он находился в эмиграции. Это произвело на русского царя сильнейшее впечатление. Когда новость дошла до Петербурга, при дворе был объявлен траур. Убри передал французскому правительству ноту протеста против подобного нарушения международного права на нейтральной территории. Вся Европа пришла в негодование, а у Александра I имелись и личные, семейные причины чувствовать себя задетым. Императрица в девичестве звалась Луизой Баденской, поэтому император относился к ее родному маркграфству с особым вниманием. Александр, сославшись на свой статус гаранта целостности немецких территорий (по Тешенскому договору), передал рейхстагу Регенсбурга ноту протеста, которую поддержали Швеция и Англия. Взбешенный Бонапарт отозвал своего посла, генерала Эдувиля. Он обвинил Россию во враждебной политике в отношении Франции, в частности помощи эмигрантам. В заключение Наполеон отказывал России во всяком праве на вмешательство в немецкие дела. Талейран добавил к этому ноту, которая, критикуя интервенционистскую политику России, включала параграф, возмутивший Александра I: «Недовольство, которое выражает сегодня Россия, заставляет нас задаться вопросом, если бы, когда Англия замышляла убийство Павла I, стало известно, что авторы заговора находятся совсем недалеко от границы, не была ли бы сделана попытка их схватить и обезвредить».

Нота Талейрана окончательно вывела из себя Петербург и привела к прекращению дипломатических отношений. Оба посла были отозваны. Однако это обострение не вылилось в вооруженный конфликт. Безусловно, Александр, как и Наполеон Бонапарт, его предвидели. Но российский государь хочет его оттянуть и заключить в рамки более общей политики по защите мира и справедливости. Александр I вдохновлялся идеями, изложенными Чарторыйским в ноте, которую тот передал ему в 1803 году, рекомендуя организацию умиротворенной Европы и предлагая необходимые для этого меры.

Одержимый стремлением сохранить мир в Европе, несмотря на растущую угрозу войны, Александр взял на вооружение проект Чарторыйского. Он отправил в Лондон Новосильцева, человека из своего близкого окружения, члена «негласного комитета». Это решение он принял, не спросив мнения Воронцова, но с согласия Чарторыйского. Тут мы видим начало двойной дипломатии, подобной той, что проводил Людовик XV во Франции. Дипломатии, демонстрирующей недоверчивый и непростой характер императора, которого часто обвиняли в двуличии и скрытности.