Россия и Германия - стравить ! (От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона)

Тогда еще юный референдарий, будущий королевский прусский советник Гюнтер Тереке - кавалер "Железного креста" и инвалид войны - только стал ландратом в округе Науэн. Он писал: "Продовольственное положение в районе было катастрофическим. Рабочие голодали, их семьи нуждались в хлебе насущном".

В номерах некогда респектабельного отеля "Адлон" пахло плесенью, и один рукав у швейцара был пуст. Пустой рукав - не попытка автора "оживить" рассказ острой деталью, а реальность, известная из воспоминаний тех, кто видел все это своими глазами.

Надписи "Verboten" ("Запрещено") висели повсюду, и по всюду сновали полицейские. На углу Беренштрассе стоял тяжелый пулемет.

Проститутки на Фридрихштрассе обслуживали только за франки, фунты и тут уж и вообще не разговор - за доллары. Зато нищие в пока еще приличных костюмах не отказывались от марок и смущались от непривычки к тому делу, которым им пришлось заняться.

В Берлине было неуютно и зябко, и нищие дрожали как от холода, так и от шума банкетов в отеле "Адлон", которые жена известного адвоката, бывшего члена IV Государственной думы кадета Александрова, устраивала в честь французских офицеров. Хлопали пробки, вздрагивали нищие под окнами, лилось шампанское, звучали тосты за Францию, Англию, Америку, новую Германию и победу белых армий. А на углу Беренштрассе стоял тяжелый пулемет.

Власть имела силы казнить, но не могла остановить развал. Саперная рота обер-лейтенанта Винценца Мюллера получила приказ отправиться из Касселя в Берлин на пополнение запасного гвардейского саперного батальона. Утром она уже четко вышагивала к казармам в Кепенике, удивляя прохожих выправкой и стройностью рядов. Со стороны Унтер-ден-Лин-ден то и дело слышалась винтовочная и пулеметная стрельба. На следующее утро Мюллера разбудил ротный фельдфебель: "Господин обер-лейтенант, рота исчезла". - "То есть?" "Берлинцы разбежались по домам, а потом и остальные ушли на вокзалы. Осталось пять унтер-офицеров, и все". Уполномоченный Совета солдатских депутатов отнесся к происшедшему спокойно - в Берлине бывало сейчас и не такое. Он выдал Мюллеру штатское кожаное пальто и кепку, потому что в офицерской форме со знаками различия появляться в городе было опасно. А через пару часов в военно-инженерном отделе прусского военного министерства обер-лейтенанту предложили: "Хотите добровольно поступить в Пограничную стражу "Восток"?".

Мюллер согласился.

Начальником Пограничной стражи был генерал фон Сект, а дислоцировалась она на полустихийно возникшей германо-польской границе и в Прибалтике. Фактически это были самые дисциплинированные войска в Германии, не считая контрреволюционных отрядов фрейкора. В районе Шауляя стояла "Железная дивизия" майора Бишофа, на Ригу наступал генерал-майор граф фон дер Гольц. Германские войска еще держались на Украине, хотя оттуда их выметала уже не только русская, но и германская революция.

Восточные войска капитулировавшей Германии серьезно помогали Антанте в ее интервенции против России. Они по давили Советскую власть в Прибалтике и нависали над Петроградом. В Париже готовился Версальский договор, а немецкая Пограничная стража служила интересам как держав-победительниц, так и будущим планам аннексии Прибалтики Германией.

Верховное командование, то есть Гинденбург и генерал Тренер, даже рассчитывало на крупные операции против Советской России в союзе с Антантой. Однако в действительности немцы уже были неспособны на серьезные военные действия, а Антанта все более склонялась к мысли о временном выключении Германии из европейского силового "расклада". Использование германских войск против нас могло оказаться тушением пожара керосином.

Да и объективно потенциал Германии, как душительницы русской революции, был сомнителен. Пока существовал Рейх, большевиков обвиняли в послушном выполнении указаний из Берлина в обмен на то, что Германия устраняется от вмешательства в русские дела. Но Германия, как мы знаем, вмешивалась в той мере, в какой была на это способна.

Случались, впрочем, и курьезы... 6 июля 1918 года Ярославль был захвачен врасплох мятежом эсеров и белогвардейцев. Начались аресты и расстрелы. А через неделю к городу подтянулись советские пехотные части, броневики, бронепоезд, артиллерия.

Прошла еще неделя... И, оказавшись в положении безнадежном, мятежники нашли "выход" в том, что... объявили себя в состоянии войны с Германией (!), а потом, "так как для них ясна безуспешность дальнейшей борьбы (борьбы, конечно, с Германией, стакнувшейся с проклятыми Советами. - С.К.)", "сдались германской армии" в лице представителя комиссии военнопленных лейтенанта Балка.

Балк "потешную" "капитуляцию" принял, издал комично-высокопарный "приказ", а наскоро вооруженные (самими же белыми) германские пленные заперли сдавшийся штаб в здании театра и окружили его своим караулом.