Россия и Южная Африка: наведение мостов

Э. Пахад считал, что политическая поддержка АНК и ЮАКП была даже важнее военной: «Я не верю, что у нас был бы такой успех, какой у нас был… если бы, нет – не военная, а политическая поддержка, которую мы получали от Советского Союза» [792] .

Землячество: южноафриканские студенты в СССР

Одним из главных инструментов «усиления влияния Советского Союза на негритянские народы Африки» в постановлении ЦК КПСС 1960 г. было названо решение об увеличении числа африканских студентов в СССР [793] . Обучение их в Советском Союзе виделось важной частью идеологической борьбы за Африканский континент. Практически в каждом постановлении или приказе, связанном с обучением в СССР студентов из стран третьего мира, говорилось о необходимости воспитательной работы с ними, задачей которой было «подготовить из иностранной молодежи не только высококвалифицированных специалистов… но и верных друзей Советского Союза, активных пропагандистов социалистических идей среди своих соотечественников» [794] .

Отбор студентов для выполнения таких задач должен был производиться по критериям политической благонадежности, а это было нелегким делом. Критерии и принципы отбора вызывали у руководства некоторых африканских стран протесты, иногда официальные [795] . К тому же никаких гарантий того, что отобранные студенты оправдают ожидания советского руководства, не было. Даже в начале 60-х годов прошлого века бывали случаи, когда студенты-африканцы обвиняли советских граждан в расизме. Далеко не все уезжали убежденными сторонниками социализма и советского строя [796] .

Но с анковцами обычно дело обстояло иначе. С самой первой группы студентов, приехавшей в СССР в январе 1962 г., и до последних студентов, обучавшихся в нашей стране в советские времена, убеждать их в преимуществах социализма, а чаще всего и в достоинствах СССР было не нужно.

Студенты

Синдисо Мфеньяна, один из той первой группы, приехавшей в СССР в январе 1962 г. (потом он стал секретарем парламента ЮАР), рассказывал нам, что перед отправкой в Советский Союз его группа из девяти человек встретилась в Йоханнесбурге с находившимся в подполье Манделой. Он дал им такое напутствие: «Мы посылаем вас не для военной подготовки, а для продолжения образования… Главное, что вы должны понять, это то, как может Советский Союз иметь бесплатное образование, бесплатное медицинское обслуживание, номинальную плату за аренду жилья… Как это возможно». Мфеньяна продолжал «… у нас был такой широкий мандат: изучить все аспекты советской жизни… пятеро из нас пошли в экономический институт в Киеве, по одному на каждый из всех пяти факультетов этого института. Мы думали, что это поможет нам понять, как же ведется управление советской экономикой. Я изучал государственное планирование, другие – финансы, статистику, сельское хозяйство» [797] .

Носизве Нокве, дочь Думы Нокве, рассказывала: «С раннего детства я знала, что Советский Союз был другом освободительных движений… Многие, кто приходил в наш дом, были из МПЛА в Анголе, ФРЕЛИМО в Мозамбике, СВАПО в Намибии, ЗАПУ в Родезии… И все время разговоры были о том, что Советский Союз был другом освобождения… Эта страна была другом освободительных движений. Это была страна, которая поддерживала надежды угнетенных во всем мире… Так что для меня было естественно, что я отправилась учиться туда. Естественно было окончить школу в Замбии и естественно было затем поехать в СССР для продолжения учебы. Выбор был только между социалистическими странами» [798] .

Но направление на учебу в СССР было и привилегией, и почетным приговором: от него нельзя было отказаться. По словам Шубина, если члены АНК уезжали на учебу в США и другие западные страны, от них требовали выхода из организации. Это правило было отменено только после снятия запрета на АНК и ЮАКП [799] .

Специальность будущие студенты выбирали сами, а от нее зависел и вуз, а значит, и город, в который их направляли. Но предварительно каждый из них должен был пройти годовой подготовительный курс. Такие курсы были разбросаны по вузам разных городов страны. Синдисо Мфеньяна проходил его в Киеве [800] . Его сын Никита – в Донецке [801] . Носизве Нокве – в Баку [802] . Учиться было тяжело. Группа С. Мфеньяны опоздала к началу занятий на четыре месяца, и язык пришлось осваивать за пять месяцев вместо девяти. Работали буквально день и ночь [803] .

Но иногда даже года оказывалось недостаточно для понимания университетского курса на чужом языке. По словам бывшего министра здравоохранения ЮАР Манто Тшабалалы-Мсиманг, которая училась в 1960-е годы в 1-м Ленинградском мединституте, «… бывали дни, когда я не могла ничего записать из лекций, потому что ничего не понимала» [804] .