Россия и Южная Африка: наведение мостов

Генерал-майор Крис Тирьон, бывший заместителем начальника штаба военной разведки, сказал нам, что для него и его коллег содержание речи де Клерка было полной неожиданностью и что НРС предала африканеров [1097] . В 1992 г. де Клерк уволил его в числе более чем нескольких десятков высших офицеров армии. С конца 1990-х годов он заведовал рестораном в Претории. Бизнес шел успешно, но профессиональные навыки Тирьона, в отличие от профессиональных навыков его коллег из секретных служб, остались невостребованными.

В своих воспоминаниях фан Зейл Слабберт негодует по поводу того, что в биографическом очерке Т. Мбеки, написанном Э. Пахадом и В. Эстерхейзе, нет упоминания о Сириле Рамапосе, Рулофе Мейере и других участниках многосторонних переговоров о конституционном будущем страны (КОДЕСА). Дело представлено так, словно Мбеки провел все переговоры единолично, в то время как даже на заседаниях КОДЕСА он бывал редко. Обижало Слабберта и то, что в биографии не были упомянуты встречи АНК с африканерами, организованные ИДАСА. Он задавался вопросом о том, от чьего имени действовал Мбеки, если даже Мандела не знал о его встречах. И от чьего имени действовали те, кто с ним встречался, если, как пишет Слабберт, развитие событий было сюрпризом даже для истеблишмента служб безопасности [1098] .

Но для руководства НРС развитие событий сюрпризом не было. И биографы Мбеки в данном случае правы: именно на встречах с руководством НРС представители АНК во главе с Мбеки поняли, что африканеры всерьез готовы отдать власть, обговорили первые самые важные условия этой передачи – те, на которых АНК только и мог пойти на переговоры, и договорились о создании структур, которые начали проводить эти решения в жизнь. Мбеки оставил выработку деталей будущей конституции на заседаниях КОДЕСА другим. И, при всей их политической и психологической важности, встречи, организованные ИДАСА в Дакаре и Леверкузене, добавили мало нового в те тайные дискуссии, которые Мбеки и его коллеги вели с бизнесменами, а затем и с представителями Национальной разведывательной службы. Участники этих тайных дискуссий и с той и с другой стороны рисковали, но риск оказался оправданным.

Нет никакого сомнения в том, что без десятилетий борьбы и жертв АНК, без международного давления и санкций, без международной помощи АНК переговоры никогда бы не состоялись и что верхушка африканерской элиты вряд ли пошла бы на них. Но тот факт, что из всей этой верхушки инициаторами переговоров стали именно представители Брудербонда и НРС, свидетельствовал и о глубочайшем кризисе режима.

Незаметная кончина «тотального наступления»

Изменение отношения разных кругов южноафриканской политической элиты к СССР стало одним из проявлений и признаков этого кризиса. Доктрина «тотального наступления» была одним из краеугольных камней африканерского мировидения, и, как только этот камень вынули из фундамента, здание рухнуло. Когда это произошло и почему?

Судя по материалам прессы и парламентским дебатам, перемены в политике СССР южноафриканцы заметили далеко не сразу. Вернее, заметили – их обсуждали на Западе, – но не поверили в их значимость. С 1988 г. ситуация начала меняться.

Еще в октябре 1987 г. Магнус Малан говорил: «… ситуация в Мозамбике ухудшилась из-за того, что он находится в тисках Советского Союза… СССР считает Мозамбик одним из орудий для достижения своих целей в ЮАР», и «… трагедия Анголы заключается в том, что ее правительством руководит Москва и Москва использует Анголу как трамплин для достижения главной цели – ЮАР». Но 5 марта следующего года тот же Малан выступил в прессе с предложением к советскому руководству о двухсторонних переговорах по Анголе напрямую и без других участников. Ф. Нeл писал, что Малану поручили сделать это заявление, так как считалось, что для Москвы именно позиция военных в этом вопросе будет решающей [1099] .

Вряд ли такое предложение было сделано всерьез. Скорее всего, это был пропагандистский трюк, направленный на то, чтобы доказать Западу, что СССР не стремится к мирному урегулированию. Как по форме, так и по содержанию предложение было для советского руководства совершенно неприемлемым. Советская сторона публично раскритиковала и отвергла его, ответ СССР и не мог быть иным. Но даже при этом оно отражало существенный сдвиг в позиции руководства ЮАР: годом ранее такие предложения были бы немыслимы.

Что же произошло за несколько месяцев, с октября 1987 по март 1988 г.? И что из событий 1988 г. убедило руководство ЮАР в том, что советского «тотального наступления» – если оно и было, – больше не будет?

Нет никакого сомнения в том, что важнейшим фактором, изменившим ситуацию в конце 1987-го – начале 1988 г., стала осада Куито-Куанавале. Войска УНИТА и южноафриканцы осаждали его осени 1987 г., но так и не взяли. Именно в марте началось успешно наступление кубинцев и ФАПЛА на юге Анголы.