Россия и Южная Африка: три века связей

«Географическое положение мыса Доброй Надежды относительно к мореплаванию; заливы и рейды; моря, его окружающие; ветры, погоды и течения и все прочее, принадлежащее к мореплаванию».

Какими же увидел Головнин тогдашних поселенцев? Тех, кто позднее стал известен как буры, а в наши дни называют себя африканерами (по-голландски — африканцами), со своим особым языком — африкаанс. В то время их называли голландцами, они еще не утратили связи со своей прародиной. Правда, многие местные белые были потомками выходцев из Франции, но Ост-Индская компания старалась вытравить употребление французского языка и весьма в этом преуспела.

О колонистах Головнин судил осторожно. Признался, что сельских жителей знает мало, да и горожанам старался не давать резких оценок. Но все-таки европейски образованному Головнину бросилась в глаза слабость связей колонистов с европейской культурой. «Здешние голландцы, занимаясь с самой юности только торгами и изыскиванием способов набогатиться, недалеко успели в просвещении, и потому их разговоры всегда бывают скучны и незанимательны. Погода, городские происшествия, торговля, прибытие конвоев и некоторые непосредственно касающиеся до них политические перемены суть главные и, можно сказать, единственные предметы всех их разговоров. Они или делом занимаются, или курят табак, до публичных собраний не охотники и никаких увеселений не терпят. Молодые люди танцевать любят, но у себя в домашних собраниях; в театре, однако ж, бывают, но, кажется, более для обряда: во всю пьесу они беспрестанно разговаривают между собою и, по-видимому, никакая сцена их тронуть не может в трагедии или рассмешить в комедии».

Головнин осуждал капских голландцев за их обращение с рабами. «Главнейший из их пороков есть, по мнению моему, жестокость, с каковою многие из них обходятся со своими невольниками… Невольников содержат в здешней колонии очень дурно… Сказывают, что с тех пор, как англичане ограничили жестокость господ в поступках к своим невольникам и запретили торговлю неграми, их стали лучше содержать и более пегчись о их здоровье. Скупость, а не человеколюбие, без всякого сомнения, была причиною такой перемены: невозможность заменить дешевою покупкою умерших негров заставила господ обходиться лучше со своими невольниками».

О самих невольниках, да и вообще о небелых жителях колонии Головнин писал мало. Близко общаться с африканцами, будь то свободные или рабы, ему, конечно, не пришлось. Иностранцы, бывавшие тогда в России, тоже не часто писали о крепостных — ведь говорить с ними они не могли.

Головнин подметил и зарождение неприязни между голландцами и англичанами — той неприязни, которая определила политическую историю страны в XIX веке. Головнин не винил ни одну из сторон, просто пытался вникнуть в причины.

При Голландской Ост-Индской компании колонистам жилось трудно. Она даже не разрешала им напрямую торговать с проходящими кораблями — только через ее посредство. А о наказаниях того времени Головнин привел свидетельства очевидца — англичанина Джона Бэрроу. Одно из них, порка, измерялось числом трубок, которые курил чиновник; он мог курить медленнее или быстрее, продлевая или сокращая пытку.

Все это англичане отменили. «Здешние колонисты… можно сказать, переселились в земной рай с покорением колонии английскому оружию, в сравнении с варварским, купеческим правлением, под тяготою коего они стенали. Безопасность жизни и имущества, ничего не значащие подати, совершенная свобода говорить и делать все то, что только не противно законам, справедливейшим в свете, и полная воля располагать и пользоваться произведением своих трудов суть главные выгоды, приобретенные жителями по великодушию своих завователей». Но это отнюдь не расположило голландских колонистов к британцам. «Несмотря, однако ж, на все сии выгоды, доставленные колонии британским правительством, большая половина жителей обоего пола терпеть не могут англичан».

Причина такой неприязни, по мнению Головнина: «Непомерная гордость и беспрестанное тщеславие, коих англичане никогда и ни при каком случае скрыть не умеют, из всего света сделали им явных и тайных неприятелей… Нет ничего справедливее сказанного лордом Честерфильдом в наставлении своему сыну, что тяжкая обида позабывается скорее, нежели колкая насмешка». Современники могли усмотреть, что Головнин пристрастно относился к Великобритании, глубоко уважал английские порядки. Но слепого пристрастия не было. Многое у англичан он критиковал.

Это первое подробное и опубликованное русское описание Капской колонии дало российскому читателю весьма полное представление об этом крае земли. Более всесторонней и четкой характеристики увиденного на Капе не появлялось в России за все XIX столетие. Отчасти потому, что после Головнина никто не жил там столь долго. Но главное, должно быть, в другом — в личности автора, его кругозоре, наблюдательности.