Россия и Ливония в конце XV века: Истоки конфликта

Важным фактором, способствовавшим выдвижению Плеттенберга, стали его контакты с верховным магистром Немецкого ордена Иоганном фон Тифеном, которому пришелся по нраву благочестивый гебитигер, известный добросовестным исполнением служебных обязанностей. Плеттенберг устраивал его еще и потому, что в силу своего «невоенного» характера мог содействовать заключению мира ордена с Ригой, к чему стремился Тифен. И хотя конфликт завершился по сценарию магистра Фрайтага (после долгой блокады города и поражения рижан), но все время, пока он длился, проходило формирование Плеттенберга-политика. Два столь различных человека и государя, какими были верховный магистр Иоганн фон Тифен и ливонский магистр Иоганн фон Фрайтаг, в равной степени оказали воздействие на создание стиля правления магистра Плеттенберга, благодаря которому он обрел завидную историографическую судьбу. От Тифена он позаимствовал консерватизм, сумев оживить его осторожным обращением к новым формам административной практики орденского государства, потихоньку подстраивая ее к изменяющейся среде. Фрайтаг передал ему опыт использования силового воздействия, наиболее эффективного при благоприятном стечении обстоятельств. От себя он добавил незаурядные административные таланты и отличавшую его «осторожную мудрость», которая предопределяла еще одно качество Плеттенберга — стремление разрешать проблемы мирными способами.

Первые десять лет его правления прошли под знаком нараставших противоречий с Московским государством, которые завершились войной 1501–1503 гг. Но потом, оставаясь у кормила власти еще более 30 лет, подвластная ему Ливония ни разу не воевала (что примечательно само по себе), превратившись в «цветущую страну» («Blyfland»), о которой с ностальгией вспоминали ливонские хронисты конца XVI в.

Оценить значение деятельности Вольтера фон Плеттенберга для Ливонии можно лишь в контексте его времени, социально-политических катаклизмов предреформационного времени. Ливония, говоря словами Л. Арбузова, «поистине была предназначена для внутренних усобиц»[371], поскольку тот политический климат, который формировался в ней на протяжении трех столетий, более располагал к затяжным внутренним конфликтам, нежели к единению. Существование сразу нескольких ландсгерров, сложная система их соподчинения, зависимость от Священной Римской империи и Римской курии, экономическая зависимость от Ганзы, неопределенность внутренних и внешних границ, влиятельность городских общин и вассалов — все это усложняло политическую ситуацию в стране и затрудняло реализацию общегосударственных программ.

Противоречия стали приобретать особую остроту в тот момент, когда, по образному выражению К. Ширрена, «Реформация запалила небо и землю». Вскоре после 1521 г. реформационные идеи начали распространяться в ливонских городах и дворянской среде. Между сторонниками и противниками новых религиозных воззрений случались стычки, иногда сопровождавшиеся погромами католических церквей. Протестанты чинили препятствия католическому богослужению, закрывали монастыри, осыпали оскорблениями духовных лиц и, конечно же, принялись оспаривать имущественные права католического духовенства. Но все это, хотя и нагнетало обстановку в стране, по своей взрывоопасности не могло сравниться с той потенциальной угрозой, теми потрясениями, которые несла Реформация политическому устройству Старой Ливонии. Деструктивная часть многочисленных протестантских программ сводилась к уничтожению католицизма и всех католических институтов, в том числе епископата и духовно-рыцарских орденов, а потому по мере распространения в Ливонии реформационных идей возникало все больше оснований беспокоиться за дальнейшую судьбу орденского государства и прочих духовных княжеств, которые составляли композицию ливонской государственной модели.

В этих условиях в политической жизни Ливонии обозначилась новая тенденция, связанная с формированием у ливонских ландсгерров абсолютистских наклонностей, что было чревато накалом страстей. Так и получилось, когда епископ Эзсльский Иоганн Кивсль (1515–1527) и епископ Дерпта Иоганн Бланкенфельд (1518–1527, с 1524-го архиепископ Рижский) в 1518 г. произвели попытку увеличить за счет своих вассалов число домениальных земель и потребовали, чтобы ленные держания в случаях их продаж или передачи в залог возвращались ландсгерру. Ограничение прав дворянства вызвало его энергичное сопротивление, которое в Эзель-Викском епископстве вылилось в длительную усобицу; примирение же дерптского епископа с вассалами состоялось лишь в 1522 г.