Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

А.И. Защук. Писавший в начале второй половины XIX в. А.И. Защук отмечал сложный процесс привыкания ромов к сельскому хозяйству и военной службе, выделяя их среди других народов, пополнявших ряды казачества того времени: «Разнородные сословия, из которых составились Новороссийское войско, как-то: бывшие усть-дунайские и буджакские казаки, греки, сербы, болгары и албанцы, служившие волонтерами при армии, и другого звания люди, в разное время причисленные к войску, свыкшись с давнего времени с местным образом жизни, не представляют теперь никаких особенностей в правах и обычаях, которые отличали бы их от прочих жителей южной Бессарабии. Одни только цыгане, много лет уже поселенные в Фараоновке и Каире и вновь водворенные между казаками в станицах, при всей заботливости о них войскового начальства, не могут быть приучены к образу жизни и правильному труду поселян. Неисправимая лень, беспечность и склонность к бродячей жизни – отличительные черты их характера; хлебопашеством они занимаются неохотно, только по принуждению и настоянию со стороны начальства, и то в самых ограниченных размерах, часто недостаточных для прокормления семейства их; скота имеют очень мало и не заботятся о приобретении его и других хозяйственных потребностей. Многолетний опыт убеждает, что из цыган старого поколения нельзя сделать поселян, которые сознавали бы пользу земледелия и заботились бы о своем благосостоянии. Многие из них во время состояния в полках на службе делаются хорошими и исправными казаками, но, возвратясь в дома на льготу, опять становятся ленивыми и беспечными»⁴⁷⁸.

Конечно, некоторую резкость А. Защука можно было бы отнести, к примеру, к определенным личным чувствам автора, связанным с симпатией или антипатией к ромам. Но помимо этого в нем говорит профессиональный военный, который четко видел изъяны, возникающие в ходе оказачивания цыган.

Итак, приписывание всех коронных (государственных) ромов к казачеству стало уникальным этносоциальным конструктом российских властей.

Если мы сейчас начнем говорить об исторических последствиях данного «эксперимента», это займет немало времени и уведет нас от поставленной задачи. Однозначно можно утверждать одно – данный опыт научил (насильственно) немалый процент ромов Бессарабии жить оседло.

Напомним лишь, что по упразднении Дунайского войска, после Крымской войны, основная масса казаков-цыган так и осталась жить в Каире и Фараоновке, часть покинула поселения, возможно пополнив сообщество своих кочующих соэтников.

Вторая половина XIX столетия характеризуется дальнейшим развитием этнографической науки, появлением более подробных описаний, посвященных отдельным народам, в том числе и цыганам.

В середине 70-х гг. XIX в. выходит в свет исследование А. Богданова⁴⁷⁹, посвященное антропологии цыган. Работа готовилась к антропологической выставке и в большей степени посвящена московским цыганам, однако в ней автор не обошел вниманием и их бессарабских представителей. Их описание представляет собой компиляцию с опорой на А. Защука. Автор честно признался: «…Любопытные статьи о цыганах этой области помещены в местных изданиях, недоступных мне, и потому я должен буду ограничиться здесь только указанием тех фактов, кои приведены капитаном Защуком в его “Бессарабской области”, помещенной в “Материалах для географии и статистики России”, 1862»⁴⁸⁰.

В работе дублируется информация, представленная А.И. Защуком о социальном статусе цыган Бессарабии, их названиях (о которых мы говорили выше), отдельных элементах материальной культуры (одежда, жилище, повседневный быт)⁴⁸¹.

Данное описание не принесло ничего нового в науку, но благодаря авторитету А. Богданова способствовало распространению знаний о бессарабских цыганах в России.

Кстати, в заслугу А.И. Защука следует отнести еще один момент, на который он обратил внимание и который не всегда отражают исследователи, в том числе более поздние⁴⁸², не выделявшие среди цыган помещичьих цыган монастырских. Таким образом, молдавская церковь до 1861 г. (да и после долго ничего не менялось) продолжала оставаться крупным феодалом, к землям которой была приписана часть цыганского населения края⁴⁸³.

Чтобы представить себе условия жизни бессарабских ромов, достаточно привести в качестве примера описание традиционного цыганского жилища, данное А. Защуком: «Внутри жилого бурдея теснота неизъснимая: там сверх домашней посуды, земледельческих орудий и необходимого хлама, найдете козу с козлятами, теленка и иногда поросят; присоединив к этому полдюжины детей, вообразив крик их, смешанный с разноголосицею животных, можно вполне представить себе внутренность цыганского бурдея, во время бодрствования его обитателей»⁴⁸⁴.

Достаточно подробное освещение материальной и духовной культуры бессарабских ромов, их культуры повседневности делают работы В.С. Зеленчука важным источником, сохраняющим свое научное значение в современной науке.