Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования

Положение первое: настаивание на безусловном признании Советской Россией долгов царского и Временного правительств, а также ущерба иностранным собственникам от национализации. Максимум, на что готовы были идти союзники в данном вопросе, – реструктуризацию указанных долгов, их консолидацию и оформление в виде государственных валютных облигаций единого вида.

Статья VI меморандума союзников от 2 мая предлагала провести консолидацию и/или реструктуризацию всех долговых бумаг, которые были выпущены правительством Российской Империи и Временным правительством. А условия этих новых бумаг разработать с учетом экономического положения России:

«Российское Советское правительство обязуется в течение 12 месяцев, следующих за проведением в жизнь настоящей статьи, заключить с представителями иностранных держателей займов или облигаций, выпущенных или гарантированных Российским Советским правительством или его предшественниками, соглашение, имеющее целью обеспечить в дальнейшем хождение данных займов и уплату по данным обязательствам. В соглашение войдут надлежащие отсрочки и льготы, в том числе и отсрочка по внесению процентов, основанная не только на знакомстве с истинным положением России в настоящее время, но и на сознании необходимости ее восстановления. Вышеупомянутое соглашение должно, по мере возможности, относиться ко всем иностранным держателям бумаг, без различия национальности. В случае, если не удастся достигнуть коллективного соглашения, всякий иностранный держатель бумаг свободен заявить о своем праве пользоваться условиями, признанными за той или иной группой»[113].

Отметим, что приведенная формулировка ст. VI красивая, но практически трудно реализуемая. Всегда найдется «группа интересов», которая будет не согласна с условиями «коллективного соглашения». Вся конструкция рассыпается. Достаточно вспомнить сегодняшних «финансовых стервятников», которые пытаются загнать Аргентину в долговую петлю. Вроде бы она начала выбираться из этой петли, проведя две реструктуризации своего внешнего (100-миллиардного) долга после кризиса, который разразился в стране в конце прошлого века. Теперь вся эта реструктуризация под угрозой, Аргентина может вернуться к еще более тяжелому долговому рабству.

Советская делегация обратила внимание на то, что Запад среди требований к России ставил на первое место претензии по кредитам и займам, а вопрос интересов иностранных инвесторов находился на втором или даже третьем месте. Такой подход мешал восстановлению деятельности иностранных инвесторов в России, что могло бы привести к быстрому экономическому восстановлению нашей страны: «Точно так же Российская делегация констатирует, что заинтересованные государства, сосредоточивая все свои заботы на маленькой группе иностранных капиталистов и проявляя необъяснимую доктринерскую непримиримость, пожертвовали интересами большого числа иностранных капиталистов, которые могли бы воспользоваться предоставленными им Российским Правительством льготами и гарантиями, чтобы вернуться и работать в России. Они пожертвовали точно так же интересами множества мелких владельцев русских займов и бывших мелких иностранных собственников национализированного и секвестрованного в России имущества, которых Российское Правительство намеревалось отнести к тем, чьи претензии им признаны справедливыми. Российская делегация не может не выразить своего удивления по поводу того, что державы, вроде Франции, насчитывающие наибольшее количество мелких владельцев русских займов, обнаружили наибольшее упорство в вопросе о возвращении имущества и таким образом подчинили интересы мелких собственников интересам нескольких групп, требующих возвращения имущества»[114].

Положение второе: отказ от признания встречных требований РСФСР за причиненный ущерб от иностранной интервенции и блокады. Здесь использовались два основных аргумента. Прежде всего, не признавалась причинно-следственная связь между разрешениями в России и действиями Запада. Союзники пытались «списать» все ущербы на гражданскую войну, а ее квалифицировать как исключительно «внутреннее» событие. Кроме того, представители финансовых кругов Запада заявляли, что они не привыкли иметь дела с подобного рода финансовыми претензиями. Вот с претензиями по бумагам и кредитным договорам им все понятно. А какие-то документы, определявшие материальные потери в виде разрушенных заводов, дорог или расходов на лечение раненых, им не понятны. По таким документам, мол, никаких практических решений о компенсационных выплатах производить нельзя. Такие «нестандартные» требования сначала должны быть оформлены в виде соответствующих межгосударственных соглашений. А союзники отказывались даже начинать разговор о таких соглашениях.