Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России

Исторический опыт свидетельствует, что смена абсолютной революционной свободы абсолютной тиранией – вещь закономерная, и слова Т. Карлейля: «Пока человек будет человеком, кромвели или наполеоны всегда будут неизбежным завершением санкюлотизма»[232] – не потеряли своего значения и в XXI веке. Так же как упомянутые его предшественники, И. В. Сталин являлся одновременно сыном революции и ее могильщиком в том виде, в каком она родилась. Клянясь в верности революционным идеалам, он создавал нечто прямо им противоположное. И в его внешнеполитической деятельности геополитические мотивы прослеживаются достаточно четко. Хотя, безусловно, он не воспринимал их на доктринальном уровне, но практика и геополитическое чутье вынуждали его поступать в соответствии с геополитическими закономерностями, а не только с классовыми и революционными идеалами. И в этом он стоял выше В. И. Ленина. И если внимательно присмотреться к результатам внешней политики И. В. Сталина, то мы непременно увидим стремление к восстановлению и развитию тех геополитических лучей, которые закладывались еще великими князьями, первыми и последующими русскими монархами до последнего исторического момента существования Российской империи. То есть налицо преемственность внешнеполитического курса Руси, Империи и Советского государства.

Приход к власти в Германии нацистов, ее ремилитаризация фактически сломали Версальско-Вашингтонскую систему. Германская угроза позволила СССР выйти из опасной международной изоляции благодаря активности советской дипломатии и внешней политики.

В декабре 1935 года были заключены договоры о взаимопомощи с Чехословакией и Францией, то есть Россия вернулась к политике союзов XIX века. Аналогия с прошлым веком достаточно прозрачная: в середине XIX в. – союз России со слабой еще Германией против только что победившей в Крымской войне Франции, в 90-е годы XIX в. – заключение союза с Францией против опасно усилившейся Германии.

15 сентября 1934 года по инициативе французской дипломатии, во главе которой тогда стоял Л. Барту, 30 государств – членов Лиги Наций обратились к Советскому Союзу с предложением вступить в Лигу: 18 сентября 1934 года Ассамблея Лиги Наций постановила принять СССР в Лигу (против голосовали только Нидерланды, Португалия и Швейцария). Из Лиги к тому времени уже вышли Япония и Германия. Это была огромная победа советской дипломатии и лично Иосифа Виссарионовича Сталина. В декабре 1934 года ЦК ВКП(б) принимает постановление «О развертывании борьбы за коллективную безопасность в Европе», а правительство СССР предлагает ряду европейских стран: Чехословакии, Финляндии, Польше, Латвии, Литве, Эстонии и отдельно Франции – заключить «Восточный пакт». Но британские и германские власти и спецслужбы делают все возможное, чтобы система коллективной европейской безопасности не состоялась. Луи Барту, министр иностранных дел Франции, всячески поддержал инициативу СССР и тут же был убит. Поляки, финны и прибалты от Восточного пакта отказались. Тем не менее советская дипломатия настойчиво работала над предотвращением войны в Европе. В 1935 году подписывается Договор о взаимопомощи между СССР, Францией и Чехословакией. Советско-франко-чехословацкий союз создал новую геополитическую обстановку в Европе. Он давал реальную возможность для предотвращения мировой войны. Вооруженные силы трех государств значительно превосходили германские.

Оси Рим – Берлин – Токио, объединившей агрессивные фашистские и милитаристские державы, противостояло объединение миролюбивых держав. Но в мировой и европейской политике присутствовал еще один фактор. «На фоне Великой депрессии, охватившей США и другие страны, неоспоримые успехи первого социалистического государства представлялись трудящимся яркой путеводной звездой на мрачном капиталистическом небосклоне. Угроза социалистических революций стала навязчивым кошмаром для западных политиков и воротил бизнеса. Для них СССР и социализм представлял неизмеримо большую угрозу, чем Гитлер и его нацисты»[233].