Россия, которую мы догоняем

Серьезные поводы возникли и в «низах». Чем больше появлялось эмигрантов, тем больше требовалось земли, но вся бросовая земля уже была выкуплена у латифундистов, живших вне Палестины, и с началом «Третьей Алии» (не говоря уж о «Четвертой», когда явление стало массовым) началась скупка участков более приличных, где из поколения в поколение жили потомственные арендаторы. Живые деньги, предлагаемые Еврейским Агентством, превышали вероятный доход от аренды за многие годы, и богатые арабы охотно расторгали древние договоры. А поскольку принцип «Еврейский труд на еврейской земле» соблюдался жестко, получалось так, что многим арабским поднанимателям приходилось покидать фермы и брести в города, оседая на окраинах и перебиваясь случайными заработками. Вчера еще пусть не богатые, но твердо стоящие на ногах, уважаемые люди испытывали серьезный дискомфорт от резкого падения уровня жизни, безнадеги (цены на землю резко взлетели, накопить на свой участок было нереально) и (что очень важно) социального статуса. Критическая масса копилась и за счет арабских мигрантов. С появлением сионистов возникла надобность в подсобной рабочей силе, и в ранее не слишком привлекательную Палестину потянулись искатели счастья из других арабских стран, где заработков вовсе уж не было. Здесь они могли, по крайней мере, прокормить себя и семьи, но (к удивлению «новых евреев») никакой благодарности не испытывали, поскольку работать на хозяина (если не управителем и не бодигардом) считалось и вообще зазорным, а уж на немусульманина так и тем паче. Тем более, за гроши, позволяющие только выжить. Обострялись и обиды бедуинских кланов: «старые евреи», как предписывала традиция, безропотно платили «дары смирения» за покровительство, а «новые» считали это рэкетом, не платили ни копейки и, что самое противное, могли постоять за себя. Естественно, вело сложную игру семейство Аль-Хусейни, чье влияние после ухода турок пошатнулось, а следовательно, возникла необходимость в обострении обстановки ради его укрепления (ловить рыбку в мутной воде всегда удобно). О том, что предельно неприглядная, прямо противоречащая элементарным нормам Ислама картина складывалась в глазах духовенства, говорить, наверное, излишне, и священнослужители, в первую очередь сельские и уличные, не упускали случая разъяснить это пасомым.

Впервые гнойник прорвался в начале 1920 года, вскоре после начала «Третьей Алии» и, что неудивительно, в Иерусалиме. Сперва «улица» просто волновалась, впервые выкрикивая ранее не звучавшие обвинения в адрес евреев, причем всех, а не только «понаехавших», а в апреле все сделалось совсем серьезно. Формальным поводом стало одно из выступлений Жаботинского, неосторожно выразившегося в том духе, что, типа, вот теперь нас станет много, и мы будем главными. Ни для кого не было секретом, что за Владимиром Евгеньевичем стоит абсолютное меньшинство «новых евреев», но никто и не собирался разбираться в нюансах. Лидер клана Аль-Хусейни, Амин, молодой, но уже вполне авторитетный богослов (между прочим, один из первых «правильных», на классический европейский манер арабских националистов Палестины), бросил в массы призыв показать евреям, из-за которых жизнь стала так тяжела, кто в доме хозяин, и город на целых четыре дня погрузился в хаос. Вовсе разгромить Еврейский квартал не получилось — евреи сумели наладить самооборону, но крови пролилось немало, а о разрушениях и говорить нечего. Многие, разумеется, и поживились. Параллельно, прослышав о событиях, жители сел, считавших себя униженными и оскорбленными, атаковали несколько городков и кибуцев, взяв и разорив некоторые из них (защищая родной дом, погиб и уже известный нам полный георгиевский кавалер Иосиф Трумпельдор). Порядок был наведен англичанами относительно легко, но слонов раздавали сурово: наряду с погромщиками под суд попал и Жаботинский (как «подстрекатель»), получив 15 лет тюрьмы. Правда, учтя заслуги, основателя Легиона через 3 месяца помиловали, но что идиллия кончилась, было намекнуто прозрачнее некуда, — и лидеры ишува пришли к выводу о необходимости преобразовать рыхлую самооборону «Ха-Шомер» («Страж») в нечто куда более организованное и военизированное, названное «Хагана» («Защита») и построенное по армейскому принципу.