Россия – Крым – Украина. Опыт взаимоотношений в годы революции и Гражданской войны

Участники переговоров, судя по всему, хорошо понимали, что в сложившихся обстоятельствах (реальной оккупации Крыма германскими войсками) все разговоры о полуострове могут носить лишь абстрактный характер. Очевидно, поэтому в проекте мирного договора, разработанного украинской стороной на заседании мирной делегации 8 июня 1918 г., второй пункт имел такую формулировку: «О границах Украины с Россией (без Крыма, Кубани, Бессарабии)»[207].

Во-вторых, проясняется, почему, вопреки полученным директивам, представители российской делегации упорно настаивали на исключительном значении применения этнического критерия относительно границ Украины вообще, особенно в северной и восточной части и в первую очередь в Донской области и как бы «забыли» при этом о Крыме.

В-третьих, посланцы Москвы тонко уловили стремление Украины именно к Севастополю – ключу к Черноморскому флоту и Черному морю вообще (это лишний раз доказывает и избирательность маршрута наступления в Крыму военной группы П.Ф. Балбочана), оставляя вопрос о полуострове открытым до того, как сложится судьба Брестского мира.

Наверное, мимо внимания российской стороны не должна была пройти информация о том, что официальный Киев еще в мае выдвинул инициативу создания «резерва Украинского флота»[208].

Поскольку офицеров, оставшихся не у дел, оказалось достаточно много, замысел в принципе мог оказаться успешным. Поступавшие на службу или в резерв Украинского флота должны были дать подписку (по существу, принять присягу) следующего содержания: «Я, нижеподписавшийся, сим обязуюсь по зачислении меня на службу или в резерв Морского ведомства Украинской Державы точно исполнять условия, объявленные в приказе по Морскому ведомству Украинской державы от 17 мая 1918 года № 63, а именно: 1. Изъявляю желание служить в Морском ведомстве Украинской Державы; 2. Беспрекословно буду исполнять все приказы высших надо мною начальников; 3. Безусловно, не буду причастен к политике и 4. По зачислении в резерв Морского ведомства Украинской Державы обязуюсь жить на территории Украинской Державы»[209].

Показательно, что даже вдовы и матери погибших моряков Черноморского флота как граждане Украинской Державы могли рассчитывать на получение государственной пенсии. Вступающим на службу или в резерв Украинского флота предлагалась выплата более высокого (скажем, по сравнению с офицерским довольствием Добровольческой армии) жалования и даже специальных пособий «на дороговизну». Планировалось перевести делопроизводство и переписку на украинский язык[210].

Как и создание вооруженных сил Украины в целом, формирование резерва флота хотя и приобретало осязаемые результаты, натолкнулось на серьезное общее противодействие оккупационных властей и не могло получить должное масштабное воплощение[211].

Вопросов о Черноморском флоте вообще, часть которого, как известно, была затоплена в Цемесской бухте по распоряжению Москвы, представители российской делегации на переговорах в Киеве не поднимали. Может быть, они вновь исходили из бесперспективности обсуждения важной проблемы или не имели согласованной точки зрения. К такому выводу способно, в частности, подтолкнуть суждение об одном из эпизодов, воспроизведенных мемуаристом А.А. Борманом. Речь идет о совещании в Курске, предварявшем отъезд делегации РСФСР на переговоры в Киев. «Вопрос о Черноморском флоте поднимался на этих совещаниях неоднократно, – информирует один из непосредственных участников. – Однажды Раковский для поддержки в споре с морскими экспертами о флоте обратился к Сталину.

– Тов. Сталин, нам же необходим Черноморский флот, мы же не можем уступить его в обмен на какую-нибудь территорию.

На этих совещаниях Сталин обычно молчал. Он сидел в кресле, откинувшись на спинку, и точно отсутствовал.

– Зачем нам сейчас этот флот. Лучше обменяем его на какую-нибудь губернию, – коротко изрек он и замолчал. Раковский внимательно посмотрел на народного комиссара по национальностям и с нескрываемым высокомерием сказал:

– Вы, тов. Сталин, не понимаете этого вопроса. У вас недостаточно ясные государственные и дипломатические идеи. Вам необходимо заняться изучением международных вопросов.

Сталин ничего не ответил, взглянул на Раковского зверинным взглядом и опустил глаза.»[212].

Думается, в данном случае следует обратить внимание не столько на то, как в будущем аукнутся Х.Г. Раковскому несогласие с И.В. Сталиным и не вполне тактичное поведение («Раковский еще два раза при нас обрывал Сталина»), а на нечто иное.

Во-первых, как видно из цитаты, единства мнений по вопросу о Черноморском флоте не было не только в экспертной среде, но и на уровне высшего советского партийного руководства.