Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 3

Генезис и ранняя стадия любой социальной системы или империи — это всегда много крови на всех социальных уровнях. И кровавое укрощение этой крови: сначала придание хаотическому насилию более или менее организованного вида, а затем всё большее ограничение его в интересах новых господствующих групп и превращение его из обще-горизонтального в селективно-вертикальное. Это — во-первых. Во-вторых, генезис и ранняя стадия большинства систем — это время, когда господствующие группы только формируются, когда они слабы, когда слаба внутренняя сцепка, структура, и это может компенсировать только воля — воля Вождя. А потому социальный молодняк нуждается в Вожде, харизматическом лидере, полубоге, символе.

Именем Вождя (в силу групповой слабости) они (вместе с ним) возвышаются над обществом и присваивают факторы производства и сферу целеполагания. Именем Вождя выясняются-конструируются, нередко с кровью, отношения в самой новой правящей группе, т. е. происходит её формирование. Наличие харизматического лидера — при прочих равных — есть показатель социальной молодости господствующей группы и общества. Однако, встав на ноги, верхушка перестаёт нуждаться в харизматике, он всё больше и больше превращается для неё — если не физически, то социально — в маразматика, в помеху. Если харизматику везёт, то он успевает умереть (Тито, Мао Цзэдун), если нет, то его смещают (Сукарно) или просто уничтожают (как это, по-видимому, и произошло со Сталиным). За этим, как правило, следует той или иной степени жёсткости дистанцирование от вождя.

Оно решает две задачи. Во-первых, символическую — фиксация того, что группа новых хозяев обрела зрелость и главный хозяин может быть теперь только первым среди равных, и пусть он немного «равнее», но он уже не стоит над группой, он не демиург. Во-вторых, поскольку генезисная и ранняя стадии тесно связаны с насилием и кровью и поскольку стадия эта ассоциируется с Вождём, то именно на него одного — умершего, отстранённого или умерщвлённого — легко повесить все групповые грехи социально-слоевой молодости: «Вожак-то сволочью оказался».

Либерализацией по демократизации, или Воспоминания о будущем

В краткосрочной перспективе ХХ съезд действительно кое-что изменил к лучшему в советской жизни: были реабилитированы (впрочем, селективно) тысячи людей (кстати, процесс реабилитации стартовал раньше ХХ съезда, хотя после него интенсифицировался). В средне- и долгосрочной перспективе ХХ съезд заложил фундамент загнивания реального социализма, его ослабления изнутри и перед внешними силами. Главным фактором стало превращение партаппарата в безответственный и безнаказанный, а следовательно, возрастающе некомпетентный и «коррумпированный» слой, тяготящийся советской системой — она гарантировала коллективное, причём ранжированно-иерархическое распоряжение благами, а хотелось, особенно по мере усиления контактов с Западом, индивидуально-семейной или даже (подумать страшно!) частной собственности. На эту перспективу и стала работать либерализация — прежде всего для верхов, но и низам, «винтикам», как говорил Хрущёв, кое-что перепадало.

ХХ съезд оказался началом либерализации общественной жизни (причём, в большей степени верхов — так и задумывалось), но заблокировал возможность реальной демократизации советского общества, которую планировал Сталин ещё в 1936 г. и которую он не успел осуществить в самом начале 1950-х. В 1987–1993 гг. такой же трюк — либерализацией по демократизации, произведёт горбачёвско-ельцинская верхушка — разумеется, в ином масштабе и с катастрофическими последствиями, но метóда, технология власти та же — á la 1956 г.