Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834

Разумеется, реформаторские усилия Гавриила вскоре встретили сопротивление. Как и сенаторы, председательствовавшие в диванах, экзарх находился в Яссах и испытывал гораздо больше трудностей в Валахии, чем в Молдавии. Валашский митрополит Досифей отказался следовать указаниям Гавриила, в частности в вопросе о чрезмерном умножении количества священников[200]. Досифей, вероятно, был связан с Филипеску и явно враждебен России: при нем валашские священники даже не упоминали русского царя во время Божественной литургии. В результате Гавриил стал настаивать на замене Досифея, и в конце 1809 года Святейший синод удовлетворил этот запрос, назначив на место Досифея бывшего митрополита Арты Игнатия[201]. Связи последнего с Россией относились еще ко времени существования Республики Семи Островов, созданной под протекторатом России в 1800 году и прекратившей свое существование после Тильзитского мира[202]. Вскоре после этого Игнатий прибыл в Петербург, был принят Александром I и вручил ему записку о состоянии православной церкви в Османской империи.

Несмотря на то что Игнатий первоначально представлялся Гавриилу как «человек ученый и всероссийскому Высочайшему двору с наилучшей стороны известный», новый митрополит вскоре занялся все тем же возведением в священнический сан за деньги, которое практиковал Досифей. К тому же Игнатий демонстрировал явное предпочтение своим греческим единоплеменникам, что вызвало сильное недовольство со стороны природных валахов среди диванных бояр[203]. Последние написали жалобу в Священный синод и, когда она не дошла до адреса, обвинили Гавриила в препятствовании их коммуникации с российскими властями[204]. В ходе расследования, инициированного по указанию обер-прокурора А. Н. Голицына, представители автохтонного боярства Барбу Вэкэреску, Щербан Грэдиштяну и Константин Варлаам обвинили митрополита Игнатия, председательствовавшего по валашскому обычаю на заседаниях дивана, в попытках маргинализировать природных валахов, которые пожертвовали своим имуществом «для продовольствия императорских войск», а также в продвижении греков, грабящих страну. Варлаам особенно подчеркнул, что митрополит тем самым нарушал исконные обычаи Валахии, не позволявшие грекам занимать государственные должности[205]. Подтвержденные епископом Арджешским Иосифом злоупотребления Ингатия заставили Гавриила просить его смещения спустя два года после того, как экзарх приветствовал его назначение вместо враждебно настроенного Досифея[206].

В Молдавии Гавриил также встретил сопротивление в ходе попыток искоренить злоупотребления в управлении так называемыми «преклоненными» монастырями[207]. Словно в компенсацию за практическую автокефальность молдавской и валашской церквей восточные патриархи установили контроль над многими монастырями в княжествах и их обширными земельными владениями. Такие монастыри были «посвящены» церквям и монастырям в Константинополе, на Афоне и в Святых местах и управлялись греческими игуменами, которые ежегодно пересылали большие суммы своим патриархам. В своих усилиях упорядочить монашескую жизнь Гавриил обнаружил значительные нарушения в хозяйственной отчетности «преклоненных» монастырей и призвал игуменов к ответу[208]. Последние в свою очередь обратились с жалобами на экзарха в Молдавский диван и Святейший синод, протестуя против того, что они полагали нарушением монастырских уставов и прав восточных патриархов[209].

В ответ на эти обвинения Гавриил напомнил жалобщикам, что со вступлением российских войск в Молдавию российский Святейший синод, чьим членом он являлся, заменил восточных патриархов в качестве высшей духовной власти в княжествах. Экзарх также обращал внимание на то, что, согласно уставам «преклоненных» монастырей, последние были обязаны посылать восточным патриархам только те деньги, которые оставались после покрытия всех их собственных расходов. После того как и Молдавский диван, и российский Синод поддержали Гавриила, непокорные игумены обратились к французскому консулу Леду. Поскольку некоторые из игуменов были французскими подданными, Леду опротестовал ущемление их материальных интересов. В ответ Гавриил указал консулу, что частные интересы игуменов не имели ничего общего с управлением монастырями, являвшимися церковной собственностью. Одновременно Гавриил рекомендовал российскому главнокомандующему и Святейшему синоду арестовать предводителей непокорных игуменов и предотвратить любые сообщения между «преклоненными» монастырями и восточными патриархами вплоть до окончания войны, а также постепенно заменить игуменов-греков местными уроженцами[210]. Синод снова поддержал все предложения экзарха, и, несмотря на то что принятые меры оказались недолговечны, они, тем не менее, предвосхитили политику временной российской администрации в отношении «преклоненных» монастырей в 1828–1834 годах.