Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834

Надо признать, что немногие бояре были непосредственными членами «Этерии». В сущности, свидетельство такого членства имеется лишь в отношении Иордаке Росетти-Розновану в Молдавии и Григоре Брынковяну в Валахии[388]. Однако не стоит игнорировать гораздо более широкий круг бояр, которые знали о заговоре и сотрудничали с заговорщиками накануне и во время восстания. Как уже упоминалось, Тудор заключил секретное соглашение с главарями «Филики этерия» в Валахии Иордаке Олимпиотом и Яннисом Фармакисом, по условиям которого каждая из сторон была «вправе организовывать беспорядки и создавать внутренние и внешние затруднения, а также использовать всякую хитрость для достижения общей цели»[389]. 15 января 1821 года Григоре Брынковяну, Григоре Гика и Барбу Вэкэреску – члены временного боярского правления, созданного по случаю ожидавшейся с минуты на минуту смерти господаря Александра Суцу, – уполномочили Тудора «поднять народ с оружием в руках ‹…› для общего блага христианства и нашей родины»[390]. На следующий день боярское правление указало другому члену «Этерии», командиру пандуров Димитрие Македонски отправиться на помощь Тудору, поскольку «настало желанное и ожидаемое время и есть возможность с Божьей помощью освободиться ‹…› от ига чужеземного народа»[391].

Можно, конечно, утверждать, что, несмотря на антифанариотские настроения этеристов и природных бояр, последние никак не могли поддерживать проект Великой Греции, который являлся целью первых. Действительно, лидеры греческого национально-освободительного движения зачастую предполагали сохранение политической и культурной гегемонии греков над всем православным населением Юго-Восточной Европы. Так, в своем «Революционном манифесте, или Новом политическом строе для народов Румелии, Малой Азии, островов Средиземного моря, Валахии и Молдовы» Ригас назвал жителей этих территорий «потомками эллинов». Он признавал этническое и религиозное многообразие этих территорий, однако настаивал на сохранении их политического единства в рамках новой республики. Хотя Ригас оперировал гражданским определением нации, его проект, предполагавший всеобщее начальное образование на греческом языке, наверняка способствовал бы, в случае своей реализации, сохранению греческой культурной гегемонии как в Дунайских княжествах, так и в других частях «Великой Греции»[392].

В то же время риторика прокламаций Ипсиланти существенно отличается от проекта Ригаса и демонстрирует большую чувствительность предводителя повстанцев к политическим интересам молдаван и валахов. Сразу же после занятия Ясс Ипсиланти обратился к жителям Молдавии с прокламацией, в которой утверждал, что их правление и законы останутся неизменными, пока его силы будут готовиться к освобождению Греции от османской тирании[393]. В начале марта в своем обращении к валахам Ипсиланти говорил о «чудовищном деспотизме [Османов]» и «тирании князей», которые «затемнили их духовные силы и оклеветали их народные достоинства». Он представил начало греческой борьбы за независимость как наилучшую возможность для валахов «обрести святые ваши права, попранные на протяжении столетий»[394]. Наконец, в проекте будущего политического устройства Валахии, который Ипсиланти отправил валашским боярам в апреле 1821 года, он писал, что «верховная политическая власть должна всегда быть в руках уроженца страны и никогда не предоставляться иноземцу»[395].

Предложения Ипсиланти не остались без отклика со стороны бояр. Хотя к этому моменту многие из них уже бежали в Трансильванию, те бояре, что еще оставались в Бухаресте после вступления в него войска Тудора, ответили на приглашение греческого лидера рассмотреть будущее политическое устройство княжества. Представителем этих бояр был спэтар Григоре Бэляну, составивший обращение к Александру I[396]. В нем Бэляну писал, что, хотя бояре первоначально испугались Тудора и его сторонников, они затем увидели в действиях последних «стремление избавиться от тирании и пользоваться старинными их правами», в результате чего бояре «присоединились к этому патриотическому порыву и устремлению». Валашский боярин далее жаловался на нарушения прав и обычаев земли греческими господарями и просил царя восстановить древние свободы и самоуправление княжества[397].