Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834

Решение османского правительства отражало не только необходимость найти замену скомпроментировавшим себя фанариотам, но также и желание упрочить свой контроль над княжествами. Хотя восстановление власти природных господарей выглядело как восстановление изначальной широкой автономии Молдавии и Валахии, господство Порты над княжествами на самом деле временно упрочилось ввиду присутствия в них османских войск. В отсутствие местных вооруженных сил и после изгнания греческих, албанских и сербских наемников княжества остались без средств поддержания внутреннего порядка и защиты от возможных будущих вторжений этеристов. Эти обстоятельства послужили Порте оправданием продолжения оккупации Молдавии и Валахии вопреки русско-османским договорам и «капитуляциям», пожалованным княжествам первыми султанами[428].

В условиях сокращения налоговой базы и повышения аппетита Порты новоназначенные господари Григоре Гика в Валахии и Иоан Александру Стурдза в Молдавии проводили политику, которая противоречила интересам крупного боярства. В то время как обложение налогом «преклоненных» монастырей соответствовало общему антигреческому настрою бояр, попытка Стурдзы ввести налог на их собственные земельные владения была принята боярами в штыки. Чтобы заручиться поддержкой бояр второго класса, Стурдза щедро раздавал им первоклассные боярские чины. Это неизбежно вызывало недовольство крупных бояр-эмигрантов, большинство из которых отвергло предложение господаря вернуться в княжество[429].

При общей схожести положений Молдавии и Валахии между ними существовали и некоторые различия. Несмотря на то что восстания и последовавшая за ними османская оккупация оказали разрушительное воздействие на оба княжества, большие размеры Валахии предоставляли ее господарю большие возможности и пространство для маневра, чем имелись у его молдавского соседа, особенно после того как Бухарестский договор урезал молдавскую территорию, отделив от княжества Бессарабию и передав ее России. После 1812 года у многочисленных второклассных и третьеклассных молдавских бояр было меньше возможностей для обогащения и повышения своего статуса, чем у их сравнительно малочисленных валашских коллег. Это обстоятельство оказало непосредственное влияние на характер боярского радикализма после 1821 года. В то время как радикализация в Валахии затронула прежде всего небоярские элементы, в Молдавии этот процесс происходил внутри боярского сословия и выражался в активизации второклассных и третьеклассных бояр, недовольных засильем крупного боярства[430].

Политика, проводимая Григоре Гикой и Иоаном Александру Стурдзой, усугубила различия между двумя княжествами. Валашский господарь заботился прежде всего об интересах своей семьи и своих родственников Вэкэреску, действуя при этом против Константина Бэлэчяну и связанных с ним бояр. Это обстоятельство придало политическому конфликту в Валахии в 1820‐х годах характер традиционной борьбы боярских кланов. В остальном Гика разделял консервативные взгляды советника Меттерниха Фридриха Генца, в переписке с котором он состоял[431]. Будучи противником социальных изменений, Гика не столь щедро раздавал боярские чины, как его молдавский коллега[432]. С ноября 1822 года по февраль 1828‐го Стурдза возвел в боярское достоинство 354 человека и тем самым способствовал удвоению количества бояр по сравнению с 1810 годом (с 460 до 902)[433]. В свою очередь, крупные молдавские бояре, как вернувшиеся в княжество, так и те, которые предпочли оставаться в эмиграции, составили гораздо более сильную оппозицию политике господаря, что в сочетании с радикализмом мелкого молдавского боярства способствовало обострению внутриэлитного конфликта.

Сравнение реакции валашских и молдавских бояр на назначение первых природных господарей иллюстрирует как сходства, так и различия политической борьбы в Молдавии и Валахии. Валашские эмигранты в Кронштадте были прежде всего недовольны оппортунизмом Гики и Вэкэреску (быстро вернувшихся в княжество по приглашению османских властей) и осудили их депутацию в Константинополь в мае 1822 года как нерепрезентативную по отношению ко всему первоклассному боярству[434]. Спустя два месяца в своей петиции Александру I эмигранты осудили назначение Гики господарем без консультации с ними, что являлось очередным нарушением первоначальных условий, на которых Валахия стала данницей османского султана[435]. Дополненная программа реформ, составленная в декабре 1822 года баном Григоре Брынковяну, содержала требование назначать господарей «по избранию нации, т. е. клира и боярства, как это было издревле»[436].