Читаем Россия – наша любовь полностью

После нескольких лет знакомства с выдающимся филологом-полонистом Борисом Стахеевым в 1959 году она вышла за него замуж, а в 1962 году родила дочь Наташу. У них в гостях за многие годы побывали почти все польские историки и литературоведы, которые приезжали в Москву на короткий или длительный срок. Список их гостей был чрезвычайно длинным, начиная с Александра Гейштора и Стефана Кеневича; бывали у них и Рышард Пшибыльский, и Богдан Гальстер, и многие, многие другие, заканчивая нами. Мы провели у них не один вечер за столом, богато уставленном кулебяками и другими яствами (не говоря уже об алкоголе), с пением под гитару. Это был не просто гостеприимный дом, здесь всей душой любили Польшу и поляков; при этом в нем сохранялся дух давней России, им веяло от стоявших фотографий, висевших картин, мебели, безделушек, каких-то сувениров, сохранившихся от предков. И эта необычайная улыбка Ольги, очаровывающая, излучавшая что-то бесконечно радостное, какие-то добрые флюиды. Совершенно забывалось, что хозяин был комсомольским и партийным деятелем; главным было, что он превосходно разбирался в поэзии и был отличным переводчиком, о чем нам рассказал его друг Стефан Тройгут.

А когда было введено военное положение, первые посылки пришли именно от друзей-москалей[120]. Ольга звонила всякий раз, когда только можно было установить связь, и с тревогой спрашивала, что нам нужно. Спустя месяцы, когда уже нас начали навещать в Залесе, мы убеждали гостей, что только когда вместо газона перед домом они увидят небольшое картофельное поле, тогда это будет означать, что все действительно плохо. Правда, никто из нас не думал, что крах «социалистического лагеря» произойдет на наших глазах – мы неоднократно говорили, что каждая империя должна однажды рухнуть, но мы этого не дождемся… Но я снова забегаю вперед.

Между тем, мы верили в перемены, которые несет оттепель. Явным доказательством того, что они идут, был тот факт, что в московском и петербургском архивах я смогла посмотреть все, что я заказала на основании изученных описей. В первый день, когда я только подала заявку на доступ, я познакомилась с Борисом Кубаловым, специалистом, занимавшимся судьбой сибирских ссыльных, чье имя было мне знакомо из литературы по этому вопросу; как выяснилось позже, сам Кубалов также провел не один год на лесоповале на Крайнем Севере. На вопрос, к каким материалам обратиться, он ответил, что с удовольствием даст мне совет, но только после того, как я получу разрешение на работу в архиве. Потом я много раз беседовала с ним и получила набранную на машинке интересную статью о сотрудничестве сосланных петрашевцев с издаваемыми в Сибири газетами.

Я работала с большим энтузиазмом, делала много заметок, которые нужно было оставить для проверки в архиве (на всякий случай, самые важные, я забирала с собой). Однако самым большим потрясением для меня стало чтение написанных каллиграфическим почерком доносов студента-провокатора Антонелли о том, как он подружился с поэтом Алексеем Плещевым, как тот начинает доверять ему, как через какое-то время приводит его к Петрашевскому, который сначала пытался не допускать его к некоторым беседам, но потом поверил ему и так далее. В Ленинграде я познакомилась с полонистами Абрамом (Юрой) Шустером и симпатичным, но столь же запуганным Семеном Ланду, а также известной мне по публикациям Верой Лейкиной-Свирской, о чем я еще напишу.

Со временем наши поездки в СССР стали более частыми. Мы пользовались как научными стажировками, так и частными приглашениями. Мы провели в России не один отпуск. Люди и культура очаровывали нас все больше и больше, чем глубже мы погружались в их жизнь, живя у них, а не в гостиницах. Переломным оказался 1960 год.

* * *

В этот год я получил полугодовую стипендию в Москву от Министерства образования. Я бывал там несколько раз, но недолго – по месяцу, или в течение нескольких недель. А тут на целых полгода. Это было мотивировано заканчиваемой диссертацией о молодом Чехове, но, как оказалось, мое пребывание вышло далеко за рамки этой идеи и в результате принесло неожиданные плоды.

Уехать на короткое время, и тем более на длительный период, мы могли лишь благодаря моим родителям, которые либо брали нашего сына в Белосток, либо приезжали к нам. На задах улицы Новы Свят, где мы жили, велось строительство «Дома хлопа»[121], там висел огромный транспарант: «Мы работаем по методу Корабейникова»[122]. На телегах вывозили мусор, а возницы подгоняли лошадей со словами: «Но-о-о, курва, но-о-о!!!». Однажды мы застали нашего дошкольника верхом на привезенной из Ленинграда сказочной лошадке-качалке, кричащего так же: «Но-о-о, кульва, но-о-о!!». Дедушка с бабушкой объяснили ему, что так погонять лошадок не следует…

Перейти на страницу:

Все книги серии Польско-сибирская библиотека

Записки старика
Записки старика

Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений.«Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи.Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М. Марксом личностях и исторических событиях.Книга рассчитана на всех интересующихся историей Российской империи, научных сотрудников, преподавателей, студентов и аспирантов.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Максимилиан Осипович Маркс

Документальная литература
Россия – наша любовь
Россия – наша любовь

«Россия – наша любовь» – это воспоминания выдающихся польских специалистов по истории, литературе и культуре России Виктории и Ренэ Сливовских. Виктория (1931–2021) – историк, связанный с Институтом истории Польской академии наук, почетный доктор РАН, автор сотен работ о польско-российских отношениях в XIX веке. Прочно вошли в историографию ее публикации об Александре Герцене и судьбах ссыльных поляков в Сибири. Ренэ (1930–2015) – литературовед, переводчик и преподаватель Института русистики Варшавского университета, знаток произведений Антона Чехова, Андрея Платонова и русской эмиграции. Книга рассказывает о жизни, работе, друзьях и знакомых. Но прежде всего она посвящена России, которую они открывали для себя на протяжении более 70 лет со времени учебы в Ленинграде; России, которую они описывают с большим знанием дела, симпатией, но и не без критики. Книга также является важным источником для изучения биографий российских писателей и ученых, с которыми дружила семья Сливовских, в том числе Юрия Лотмана, Романа Якобсона, Натана Эйдельмана, Юлиана Оксмана, Станислава Рассадина, Владимира Дьякова, Ольги Морозовой.

Виктория Сливовская , Ренэ Сливовский

Публицистика

Похожие книги

Мохнатый бог
Мохнатый бог

Книга «Мохнатый бог» посвящена зверю, который не меньше, чем двуглавый орёл, может претендовать на право помещаться на гербе России, — бурому медведю. Во всём мире наша страна ассоциируется именно с медведем, будь то карикатуры, аллегорические образы или кодовые названия. Медведь для России значит больше, чем для «старой доброй Англии» плющ или дуб, для Испании — вепрь, и вообще любой другой геральдический образ Европы.Автор книги — Михаил Кречмар, кандидат биологических наук, исследователь и путешественник, член Международной ассоциации по изучению и охране медведей — изучал бурых медведей более 20 лет — на Колыме, Чукотке, Аляске и в Уссурийском крае. Но науки в этой книге нет — или почти нет. А есть своеобразная «медвежья энциклопедия», в которой живым литературным языком рассказано, кто такие бурые медведи, где они живут, сколько медведей в мире, как убивают их люди и как медведи убивают людей.А также — какое место занимали медведи в истории России и мира, как и почему вера в Медведя стала первым культом первобытного человечества, почему сказки с медведями так популярны у народов мира и можно ли убить медведя из пистолета… И в каждом из этих разделов автор находит для читателя нечто не известное прежде широкой публике.Есть здесь и глава, посвящённая печально известной практике охоты на медведя с вертолёта, — и здесь для читателя выясняется очень много неизвестного, касающегося «игр» власть имущих.Но все эти забавные, поучительные или просто любопытные истории при чтении превращаются в одну — историю взаимоотношений Человека Разумного и Бурого Медведя.Для широкого крута читателей.

Михаил Арсеньевич Кречмар

Приключения / Публицистика / Природа и животные / Прочая научная литература / Образование и наука
Революция 1917-го в России — как серия заговоров
Революция 1917-го в России — как серия заговоров

1917 год стал роковым для Российской империи. Левые радикалы (большевики) на практике реализовали идеи Маркса. «Белогвардейское подполье» попыталось отобрать власть у Временного правительства. Лондон, Париж и Нью-Йорк, используя различные средства из арсенала «тайной дипломатии», смогли принудить Петроград вести войну с Тройственным союзом на выгодных для них условиях. А ведь еще были мусульманский, польский, крестьянский и другие заговоры…Обо всем этом российские власти прекрасно знали, но почему-то бездействовали. А ведь это тоже могло быть заговором…Из-за того, что все заговоры наложились друг на друга, возник синергетический эффект, и Российская империя была обречена.Авторы книги распутали клубок заговоров и рассказали о том, чего не написано в учебниках истории.

Василий Жанович Цветков , Константин Анатольевич Черемных , Лаврентий Константинович Гурджиев , Сергей Геннадьевич Коростелев , Сергей Георгиевич Кара-Мурза

Публицистика / История / Образование и наука