Россия – наша любовь

Но зато в Казани нас ждали только приятные сюрпризы. Сам президент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев взял на себя шефство над нашей конференцией, что также придало ей соответствующий статус. Мы жили в местном санатории, в очень чистых комнатах, на заседания нас возил довольно большой автобус. С едой тоже проблем не было. После отдыха нас отвезли в город, красиво расположенный на Волге. Я хотела, чтобы в таких проектах участвовали молодые люди, аспиранты и только что защитившиеся кандидаты наук. Неудивительно, что они задавали тон в перерывах между заседаниями и вечером на стихийно организованных танцах. Местная молодежь с радостью знакомилась, а некоторые из нас, «постарше», отправлялись к себе в номера. Это не снизило уровень выступлений и дискуссий, что хорошо видно по объему материалов, опубликованных в Казани на русском языке в 1998 году: «Польская ссылка в России XIX–XX веков: региональные центры». И подумать только, что почти все эти «молодые» люди сегодня, спустя всего пятнадцать лет, стали профессорами…

Я не собираюсь утомлять пересказом различных, как это бывает в таких случаях, выступлений. Желающие могут ознакомиться с ними в библиотеках. Обращу лишь внимание только на одну характерную конфликтную ситуацию: Валентина Парсаданова, говоря об убийстве польских военнопленных в Катыни, объяснила это причинами государственных интересов Советского Союза и сравнила с истреблением буров англичанами. Это вызвало бурю эмоций. От имени собравшихся ей ответила Наталья Лебедева, которая как раз перед этим выступила с докладом о расстрелах и депортациях поляков в СССР в 1939–1941 годах. Смысл ее высказывания был в духе Герцена: тот факт, что другие народы совершают подлости, не оправдывает совершаемых в СССР преступлений. И никакими государственными интересами это не объяснить. (Я уже приводила мнение Натана Эйдельмана о Парсадановой).

Это нисколько не нарушило атмосферы встречи.

На церемонии открытия Ян Трынковский вручил Казанскому университету памятный подарок – медаль Варшавского университета. Позже состоялись инаугурационные речи. Затем проректор Казанского университета, профессор физики, внезапно исчез из президиума и через некоторое время вернулся с небольшой коробкой. Он протянул нам ее с некоторым смущением, сразу объяснив, что университету еще не вернули его давнего покровителя. Как выяснилось, уже в 20-х годах покровителем университета вместо выдающегося математика Николая Лобачевского стал Владимир Ленин, который здесь недолго учился. В результате в дар нами был получен на красивом отполированном прямоугольнике из камня, называемом халцедонитом, золотой силуэт молодого Ульянова, который, по словам проректора, «еще не успел сделать ничего плохого». В завершении конференции нам также подарили небольшой ковер с изображением Казанского кремля. По возвращении я передала этот подарок профессору Янушу Тазбира, который сомневался, следует ли его вешать на стену или все-таки положить на пол; в то же время он любезно разрешил мне оставить у себя «молодого Ленина», которой еще не успел приказать никого арестовать или расстрелять…

Участники предыдущей сессии, состоявшейся за два года до этой, говорили, что профессор Бардах не разрешал им никуда выходить из гостиницы по вечерам – напуганный рассказами, он боялся возможных нападений. Так что им ничего не оставалось, кроме как пить в гостинице привезенную зубровку и местный самогон. Мне никто ничего не рассказывал, ничем не пугал, поэтому я отпускала всех, куда они хотели. Так, если не было танцев, мы гуляли по центру Казани целыми вечерами. Помню главную торговую улицу, где я выбирала подарки, белый кремль, то есть резиденцию президента, больше ничего: никаких сувениров, местных ремесленных изделий в магазинах не было. Город явно еще не был подготовлен к приезду туристов.

Все вместе идем на рынок, по которому сразу видно «состояние снабжения». Даже сюда приезжают торговцы из Польши. Перекупщики рассказывают, что часто сами ездили на «Стадион Десятилетия», но в последнее время это менее прибыльно. Малгожата покупает метлу из ивовых прутьев, которую она всю дорогу носит в руках, вызывая всеобщий восторг – как героиня из «Мастера и Маргариты», отправляющаяся на шабаш ведьм. (По сей день это метла стоит в вазе в ее варшавской квартире…).