Россия. Уроки прошлого, вызовы настоящего

Здесь лицо Давлета Чантовича просветлело, в глазах появился особенный свет. Он словно возвратился в свое прошлое и снова жил тем неповторимым и фантастическим временем.

— Мы были жадными, невероятно жадными, но не до денег, а до знаний! — с жаром говорил Давлет Чантович. — Меня, полуграмотного сельского паренька советская власть привела в школу и посадила за парту. Я и ребята были одержимы мыслью познать окружающий мир. За несколько лет я прошел то, что вы проходите в школе и институте. После стройки бежали на лекции, затем в театр, а потом до хрипоты спорили, как сделать наш мир лучше. Мы вкалывали до ломоты в спине, до кровавых мозолей на ладонях. Делали это не из-под палки и не из-за страха, а потому что меняли мир и вместе с ним менялись сами. Я так скажу, что нет большего счастья, чем радость от вдохновенного труда.

В этих словах Давлета Чантовича, прожившего долгую жизнь, и заключался главный ее смысл. Действительно, не хлебом единым жив человек. Будь у Давлета Чантовича Кандалия, Ивана Лаврентьевича Устинова, Александра Ивановича Матвеева, Леонида Георгиевича Иванова и их героического поколения 5-10 лет мирной жизни, то, вне всякого сомнения, страна СССР совершила бы гигантский социально-экономический рывок вперед. К сожалению, этого времени Запад им не предоставил.

В Лондоне, Париже и Вашингтоне до конца 20-х годов еще лелеяли надежду на смену власти в СССР. Эту иллюзию питали многочисленные антисоветские организации и центры, действовавшие в большинстве стран Европы. К началу 30-х годов усилиями советских спецслужб их разведывательно-подрывная деятельность была сведена на нет. Внутренняя оппозиция Сталину превратилась в лагерную пыль. Ценой неимоверных усилий и огромных жертв «красная империя» — СССР, всё увереннее заявляла о себе как о могучей экономической и военной державе. В странах Запада всё происходило с точностью до наоборот. Локомотив капиталистической экономики — США, безнадежно застрял в тисках глубочайшего кризиса. Вслед за ним он постиг Великобританию, Францию, Германию и другие страны.

«…Промышленное производство в Соединенных Штатах упало к 1932 г. по сравнению с 1929 г. на 46,2 процента, в Германии — на 46,7, во Франции — на 31,9, в Англии -16,5 процента»[16].

На фоне глубочайшего кризиса, охватившего Западную Европу и США, в глазах трудящихся этих стран впечатляющие успехи СССР делали модель советского государственного устройства всё более притягательной. Призрак коммунизма вновь замаячил на горизонте стран Запада, и они, спасая себя, вскормили и натравили на СССР своего цепного пса — Гитлера. Война с ним — для советского народа Великая Отечественная, определила кто и чего стоил.

Часть 5 Drang Nach Osten

Это грядущее испытание для СССР готовилось не один год, не одно десятилетие. Его корни надо искать не в 1939 году и даже не в 1933 году, когда Гитлер и нацисты пришли к власти, а гораздо раньше. 28 июня 1919 года закрылась последняя, кровавая страница в истории Первой мировой войны. В тот день в Париже, в Версальском дворце был заключен мирный договор между странами-победительницами — Антантой — и побежденной стороной — Германией. Союзнице Антанты — России, ставшей большевистской, места за тем столом не нашлось. Она превратилась не только в изгоя, а стала кошмаром для победителей. Заявления большевистских вождей: «…Мы назло буржуям мировой пожар раздуем!» — в Лондоне, Париже и Вашингтоне воспринимали со всей серьезностью.

«Повивальные бабки» второй мировой войны

В феврале 1925 года министр иностранных дел Великобритании О. Чемберлен в секретной записке, направленной главам делегаций, участвовавшим в Локарнской конференции, писал:

«… советская Россия нависала, как грозовая туча, над восточным горизонтом Европы — угрожающая, не поддающаяся учету, но, прежде всего, обособленная».

Он предлагал партнерам по переговорам — Франции, Италии, Бельгии, Польше и Чехословакии — «…определить политику безопасности вопреки России, пожалуй, именно из-за России»[17].

Что касается Германии, то она, в отличие от большевистской России, поддавалась учету. Здесь, как говорится, чего не бывает между «своими», победители решили примерно наказать ее за непомерные амбиции и чрезмерные захватнические аппетиты. Ее заморские территории отошли к Великобритании, Франции и Нидерландам. Германия передала Франции Эльзас и Лотарингию, Дании — часть Шлезвига (после плебисцита), а Польше — значительную часть земель с так называемым Данцигским коридором, отделившим Восточную Пруссию от остальной части Германии.