Россия в концлагере

Я не могу сказать, чтобы вопросы отношенія массъ къ религіи, монархіи, республикѣ и пр. были для меня совершенно ясны... Но вопросъ объ отношеніи къ войнѣ выпираетъ съ такой очевидностью, что тутъ не можетъ быть никакихъ ошибокъ... Я не считаю это особенно розовой перспективой, но особенно розовыхъ перспективъ вообще не видать... Достаточно хорошо зная русскую дѣйствительность, я довольно ясно представляю себѣ, что будетъ дѣлаться въ Россіи на второй день послѣ объявленія войны: военный коммунизмъ покажется дѣтскимъ спектаклемъ... Нѣкоторыя репетиціи вотъ такого спектакля я видалъ уже въ Киргизіи, на Сѣверномъ Кавказѣ и въ Чечнѣ... Коммунизмъ это знаетъ совершенно точно — и вотъ почему онъ пытается ухватиться за ту соломинку довѣрія, которая, какъ ему кажется, въ массахъ еще осталась... Конечно, оселъ съ охапкой сѣна передъ носомъ принадлежитъ къ числу геніальнѣйшихъ изобрѣтеній міровой исторіи — такъ по крайней мѣрѣ утверждаетъ Вудвортъ, — но даже и это изобрѣтеніе изнашивается. Можно еще одинъ — совсѣмъ лишній — разъ обмануть людей, сидящихъ въ Парижѣ или въ Харбинѣ, но нельзя еще одинъ разъ (который, о Господи!) обмануть людей, сидящихъ въ концлагерѣ или въ колхозѣ... Для нихъ сейчасъ ubi bene — ibi patria, а хуже, чѣмъ на совѣтской родинѣ, имъ все равно не будетъ нигдѣ... Это, какъ видите, очень прозаично, не очень весело, но это всетаки —фактъ...

Учитывая этотъ фактъ, большевизмъ строитъ свои военные планы съ большимъ расчетомъ на возстанія — и у себя, и у противника. Или, какъ говорилъ мнѣ одинъ изъ военныхъ главковъ, вопросъ стоитъ такъ: "гдѣ раньше вспыхнутъ массовыя возстанія — у насъ или у противника. Они раньше всего вспыхнутъ въ тылу отступающей стороны. Поэтому мы должны наступать и поэтому мы будемъ наступать".

Къ чему можетъ привести это наступленіе — я не знаю. Но возможно, что въ результатѣ его міровая революція можетъ стать, такъ сказать, актуальнымъ вопросомъ... И тогда г. г. Устрялову, Блюму, Бернарду Шоу и многимъ другимъ — покровительственно поглаживающимъ большевицкаго пса или пытающимся въ порядкѣ торговыхъ договоровъ урвать изъ его шерсти клочокъ долларовъ — придется пересматривать свои вѣхи уже не въ кабинетахъ, а въ Соловкахъ и ББК'ахъ, — какъ ихъ пересматриваютъ много, очень много, людей, увѣровавшихъ въ эволюцію, сидя не въ Харбинѣ, а въ Россіи...

Въ этомъ — все же не вполнѣ исключенномъ случаѣ — неудобоусвояемые просторы россійскихъ отдаленныхъ мѣстъ будутъ несомненно любезно предоставлены въ распоряженіе соотвѣтствующихъ братскихъ ревкомовъ для поселенія тамъ многихъ, нынѣ благополучно вѣрующихъ, людей — откуда же взять этихъ просторовъ, какъ не на россійскомъ сѣверѣ?

И для этого случая мои очерки могутъ сослужить службу путеводителя и самоучителя.

БѢЛОМОРСКОБАЛТІЙСКІЙ КОМБИНАТЪ (ББК)

ОДИНОЧНЫЯ РАЗМЫШЛЕНІЯ

Въ камерѣ мокро и темно. Каждое утро я тряпкой стираю струйки воды со стѣнъ и лужицы — съ полу. Къ полудню — полъ снова въ лужахъ...

Около семи утра мнѣ въ окошечко двери просовываютъ фунтъ чернаго малосъѣдобнаго хлѣба — это мой дневной паекъ — и кружку кипятку. Въ полдень — блюдечко ячкаши, вечеромъ — тарелку жидкости, долженствующей изображать щи, и то же блюдечко ячкаши.

По камерѣ можно гулять изъ угла въ уголъ — выходитъ четыре шага туда и четыре обратно. На прогулку меня не выпускаютъ, книгъ и газетъ не даютъ, всякое сообщеніе съ внѣшнимъ міромъ отрѣзано. Насъ арестовали весьма конспиративно — и никто не знаетъ и не можетъ знать, гдѣ мы, собственно, находимся. Мы — т.е. я, мой братъ Борисъ и сынъ Юра. Но они — гдѣ-то по другимъ одиночкамъ.

Я по недѣлямъ не вижу даже тюремнаго надзирателя. Только чья-то рука просовывается съ ѣдой и чей-то глазъ каждыя 10-15 минутъ заглядываетъ въ волчекъ. Обладатель глаза ходитъ неслышно, какъ привидѣніе, и мертвая тишина покрытыхъ войлокомъ тюремныхъ корридоровъ нарушается только рѣдкимъ лязгомъ дверей, звономъ ключей и изрѣдка какимъ-нибудь дикимъ и скоро заглушаемымъ крикомъ. Только одинъ разъ я явственно разобралъ содержаніе этого крика:

— Товарищи, братишки, на убой ведутъ...

Ну, что же... Въ какую-то не очень прекрасную ночь вотъ точно такъ же поведутъ и меня. Всѣ объективныя основанія для этого "убоя" есть. Мой расчетъ заключается, въ частности, въ томъ, чтобы не дать довести себя до этого "убоя". Когда-то, еще до голодовокъ соціалистическаго рая, у меня была огромная физическая сила. Кое-что осталось и теперь. Каждый день, несмотря на голодовку, я все-таки занимаюсь гимнастикой, неизмѣнно вспоминая при этомъ андреевскаго студента изъ "Разсказа о семи повѣшенныхъ". Я надѣюсь, что у меня еще хватитъ силы, чтобы кое-кому изъ людей, которые вотъ такъ, ночью, войдутъ ко мнѣ съ револьверами въ рукахъ, переломать кости и быть пристрѣленнымъ безъ обычныхъ убойныхъ обрядностей... Все-таки — это проще...