Россiя въ концлагере

Изъ всeхъ человeческихъ чувствъ у нихъ, видимо, осталось только одно -солидарность волчьей стаи, съ дeтства выкинутой изъ всякаго человeческаго общества. Едва ли какая-либо другая страна и другая эпоха можетъ похвастаться наличiемъ миллiонной армiи людей, оторванныхъ отъ всякой соцiальной базы, лишенныхъ всякаго соцiальнаго чувства, всякой морали.

Значительно позже, въ лагерe, я пытался подсчитать -- какова же, хоть приблизительно, численность этой армiи или, по крайней мeрe, той ея части, которая находится въ лагеряхъ. Въ ББК ихъ было около 15%. Если взять такое же процентное отношенiе для всего "лагернаго населенiя" Совeтской Россiи, -получится что-то отъ 750.000 до 1 500.000, -- конечно, цифра, какъ говорятъ въ СССР, "сугубо орiентировочная"... А сколько этихъ людей оперируетъ на волe?

Не знаю.

И что станетъ съ этой армiей дeлать будущая Россiя?

Тоже -- не знаю...

ЭТАПЪ КАКЪ ТАКОВОЙ

Помимо жестокостей планомeрныхъ, такъ сказать, "классово-цeлеустремленныхъ", совeтская страна захлебывается еще отъ дикаго потока жестокостей совершенно безцeльныхъ, никому не нужныхъ, никуда не "устремленныхъ". Растутъ они, эти жестокости, изъ того несусвeтимаго совeтскаго кабака, зигзаги котораго предусмотрeть вообще невозможно, который, на ряду съ самой суровой {54} отвeтственностью по закону, создаетъ полнeйшую безотвeтственность на практикe (и, конечно и наоборотъ), наряду съ оффицiальной плановостью организуетъ полнeйшiй хаосъ, наряду со статистикой -- абсолютную неразбериху. Я совершенно увeренъ въ томъ, что реальной величины, напримeръ, посeвной площади въ Россiи не знаетъ никто -- не знаетъ этого ни Сталинъ, ни политбюро и ни ЦСУ, вообще никто не знаетъ -- ибо уже и низовая колхозная цифра рождается въ колхозномъ кабакe, проходитъ кабаки уeзднаго, областного и республиканскаго масштаба и теряетъ всякое соотвeтствiе съ реальностью... Что ужъ тамъ съ ней сдeлаютъ въ московскомъ кабакe -- это дeло шестнадцатое. Въ Москвe въ большинствe случаевъ цифры не суммируютъ, а высасываютъ... Съ цифровымъ кабакомъ, который оплачивается человeческими жизнями, мнe потомъ пришлось встрeтиться въ лагерe. По дорогe же въ лагерь свирeпствовалъ кабакъ просто -- безъ статистики и безъ всякаго смысла...

Само собой разумeется, что для ГПУ не было рeшительно никакого расчета, отправляя рабочую силу въ лагеря, обставлять перевозку эту такъ, чтобы эта рабочая сила прибывала на мeсто работы въ состоянiи крайняго истощенiя. Практически же дeло обстояло именно такъ.

По положенiю этапники должны были получать въ дорогe по 600 гр. хлeба въ день, сколько то тамъ граммъ селедки, по куску сахару и кипятокъ. Горячей пищи не полагалось вовсе, и зимой, при длительныхъ -- недeлями и мeсяцами -переeздахъ въ слишкомъ плохо отапливаемыхъ и слишкомъ хорошо "вентилируемыхъ" теплушкахъ, -- этапы несли огромныя потери и больными, и умершими, и просто страшнымъ ослабленiемъ тeхъ, кому удалось и не заболeть, и не помереть... Допустимъ, что общiя для всей страны "продовольственныя затрудненiя" лимитровали количество и качество пищи, помимо, такъ сказать, доброй воли ГПУ. Но почему насъ морили жаждой?

Намъ выдали хлeбъ и селедку сразу на 4 -- 5 дней. Сахару не давали -но Богъ ужъ съ нимъ... Но вотъ, когда послe двухъ сутокъ селедочнаго питанiя намъ въ теченiе двухъ сутокъ не дали ни капли воды -- это было совсeмъ плохо. И совсeмъ глупо...

Первыя сутки было плохо, но все же не очень мучительно. На вторыя сутки мы стали уже собирать снeгъ съ крыши вагона: сквозь рeшетки люка можно было протянуть руку и пошарить ею по крышe... Потомъ стали собирать снeгъ, который вeтеръ наметалъ на полу сквозь щели вагона, но, понятно, для 58 человeкъ этого немножко не хватало.

Муки жажды обычно описываются въ комбинацiи съ жарой, песками пустыни или солнцемъ Тихаго Океана. Но я думаю, что комбинацiя холода и жажды была на много хуже...

На третьи сутки, на разсвeтe, кто-то въ вагонe крикнулъ:

-- Воду раздаютъ!..

Люди бросились къ дверямъ -- кто съ кружкой, кто съ чайникомъ... Стали прислушиваться къ звукамъ отодвигаемыхъ дверей сосeднихъ вагоновъ, ловили приближающуюся ругань и плескъ {55} разливаемой воды... Какимъ музыкальнымъ звукомъ показался мнe этотъ плескъ!..

Но вотъ отодвинулась и наша дверь. Патруль принесъ бакъ съ водой -ведеръ этакъ на пять. Отъ воды шелъ легкiй паръ -- когда-то она была кипяткомъ, -- но теперь намъ было не до такихъ тонкостей. Если бы не штыки конвоя, -- этапники нашего вагона, казалось, готовы были бы броситься въ этотъ бакъ внизъ головой...

-- Отойди отъ двери, такъ-то, такъ-то и такъ-то, -- оралъ кто-то изъ конвойныхъ. -- А то унесемъ воду къ чортовой матери!..

Но вагонъ былъ близокъ къ безумiю...