Россия в меняющемся миропорядке

«Повесть временных лет» относит его появление к военному походу Олега «на Царьград» в 907 году74. Его цель и начало Н. Карамзин изложил так: «в тот год Олег идет на Царьград, наскучив тишиною, опасною для воинственной державы, или завидуя богатству Царьграда, и желая доказать, что казна робких принадлежит смелому, решился воевать с империей». С чего бы это? Киев и Царьград не могли быть врагами: их территории разделяли около 2 тысяч верст, в том числе Черное море, их подданные никак не соприкасались, а значит, у них не было поводов и причин для вражды.

Но продолжим: Олег «на конях и в кораблях пришел к Царьграду; греки же город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать, много убийств сотворил в окрестностях города грекам: разграбили множество палат и церкви пожгли». Н. Карамзин обвинил в этом не Олега и его воинство, а императорский дом Византии, который якобы «дал волю мужественному Олегу разорять окрестности столицы, жечь селения, церкви, дома вельмож греческих». Только когда те дошли до стен Царьграда и попытались штурмом взять его, лишь это, якобы, привело «в трепет и самый город».

Далее снова обратимся к Ф.И. Успенскому, который писал: «столица империи дрожала перед русскими полками. Составилось убеждение, что городу не устоять и что, в конце концов, он будет взят Русью. В многочисленных церквах читали акафист Богородице, умоляя о спасении против новых нападений»75.

А теперь снова из ПВЛ: через своих послов греки просили Олега: «не губи города, дадим тебе дани, какой захочешь». И остановил Олег воинов… и «немного отойдя от столицы (запомним этот факт. – К.Р.), начал переговоры о мире с греческими царями». Он послал к Грекам в столицу пять своих дружинников со словами: «платите мне дань» и приказал (заповеда76), чтобы Греки дали его воинам «по 12 гривен» на человека, а кроме того – дани и для основных городов: Киева, Чернигова, Переяславля, Полоцка, Ростова и др., ибо «по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу».

Далее без какого-либо вступления летописец перечислил льготы, которые Олег якобы тут же потребовал от греков: впредь они должны взять на себя все расходы по содержанию – кормлению и размещению приходящих в Царьград с «княжеской грамотой» гостей и торговых людей из Киева. Перечень льгот завершался требованием о том, чтобы они «пусть торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов»77.

Как сказано в ПВЛ, после этого императорский двор Византии, обсудив сразу требования Олега, выставил встречные условия (назовем их «правила»), ограничивающие пребывание «приходящих в Греки» торговых людей из Киева. Ничего не сообщив о реакции Олега на эти правила, автор ПВЛ сразу же перешел к рассказу о том, как стороны «клялись соблюдать мир: греческие цари «обязались уплачивать дань и ходили ко взаимной присяге»78.

А византийцы после этого якобы поспешили вручить Руси всю требуемую дань, получив которую Олег и вся его многочисленная рать «отправилась восвояси» (так в тексте). Собственно, за этим они и тащились в Царьград, пройдя в течение нескольких недель путь длиною около двух тысяч верст.

В.И. Сергеевич писал, что княжеское «войско не получало постоянного содержания и вознаграждалось выгодами войны, из которых первое место принадлежит военной добыче». Для них «воевать – значило обогащаться добычею, брать в плен людей, захватывать их скот и всякого рода движимость. Возможность легкого обогащения сильно привлекала к участию в княжеских войнах. Битвы могло и не быть, но без грабежа дело не обходилось. Он начинался обыкновенно вместе со вступлением в неприятельскую землю»79.

Историк А.А. Шахматов первым указал на то, что «сообщение в летописи (ПВЛ. – К.Р.) под этим годом о заключении договора с приведением его статей обязано целиком домыслу летописца»80. Присоединившиеся к этой точке зрения М.В. Владимирский-Буданов, Н.О. Лавровский, В.И. Сергеевич, И.И. Срезневский, Ф.И. Успенский, А.Н. Филиппов, Ф.Г. Эверс, более поздние авторы – Д.С. Лихачев, А.Е. Пресняков, С.П. Обнорский, С.В. Юшков своими трудами окончательно развеяли миф о существовании этого договора.

А Д.С. Лихачев прямо указал, что его текст был «искусственно воссоздан летописцем» из положений следующего за ним Договора 911 г.»81. Так же думал и С.В. Юшков, считавший этот договор «литературной компиляцией, основанной на материале договоров 911 и 944 гг.»82.

По мнению большинства исследователей, создатель ПВЛ Нестор, работая над летописью, «воодушевился желанием как можно красочнее рассказать потомкам о легендарной победе Олега в 907 году над греками83. Поэтому, как заключил П.С. Обнорский, он «по своему разумению связал в своем повествовании» огромнейшую по тем временам дань и добычу, с которыми его воины вернулись домой, а так же щит, якобы прибитый Олегом «на врата Цареграда», с заключением выдуманного им договора84. И если в ПВЛ он выглядел в форме пересказа летописца, то Карамзин в своей «Истории» придал выдумке Нестора некую завершенность и сходство с международным актом.