Россия в поворотный момент истории

В этих лаконичных фразах обобщалась военная и политическая программа тех группировок, с которыми я был связан, чьей воле подчинялся и чьи цели старался выразить.

Милюков, полностью разделяя настроения консервативных и правых партий, составлявших большинство в Думе, твердо заявил, что «мы ничего не требуем и не выдвигаем никаких условий; мы просто кладем на чашу весов войны нашу несокрушимую волю к победе».

Таким образом, думское большинство на весь период войны оставляло Россию на милость деспотического и своевольного правительства, тем самым обрекая себя на молчание и бездействие в момент, решающий судьбу страны.

Как же монархия и реакционные министры истолковали эту неожиданную вспышку патриотизма и еще более неожиданный вотум доверия, вынесенный Думой правительству? Точно так, как следовало ожидать от людей, до сих пор мечтавших о возвращении России к абсолютной монархии. Они убеждали себя, что думские политики-дилетанты, играющие в народное представительство и пытающиеся вмешиваться в дела государства, были вынуждены капитулировать перед могучей волной патриотизма со стороны «истинного народа», сплотившегося вокруг царя и помогающего ему спасти страну от вражеских захватчиков, как уже не раз случалось в прошлом. И теперь, когда народ встал на сторону царя, министры – защитники традиционного абсолютизма – больше не нуждаются в Думе и могут не бояться ее критики. Похоже, что именно так они понимали ситуацию!

Но действительно ли Дума хотела ликвидировать монархию? Нет. Россия, как и все прочие государства Европы той эпохи, за исключением Франции, была монархией. И в тот момент, когда судьба России оказалась под угрозой, даже республиканцы – в том числе и я сам – были готовы предать забвению прошлое ради национального единства. В конце концов, не объявлял ли царь в своем манифесте от 17 октября 1905 г., что отныне ни один закон не будет принят без утверждения Думой? Не создавалась ли тем самым конституционная монархия, пусть еще очень грубая и сырая?

Тем временем с двух сторон велось разрушение патриотических настроений рабочих, которые трудились изо всех сил, чтобы укрепить оборону страны. Государственная власть саботировала работу больничных касс и других благотворительных организаций рабочих, а многие опытные и популярные рабочие и руководители профсоюзов были отправлены на фронт. Большинство работников этих организаций составляли социал-демократы и меньшевики, нисколько не сочувствующие пораженческой пропаганде Ленина. Оказавшись в незначительном меньшинстве, ленинисты воспользовались таким развитием событий ради достижения своих целей.

С самого начала войны крепла надежда рабочего класса на объединение многочисленных партий и на прекращение их междоусобных раздоров. Если бы эта надежда осуществилась, патриотический дух рабочих мог бы значительно укрепиться. Ленин ясно понимал это и поэтому яростно выступал против каких-либо союзов с меньшевиками.

16 декабря 1914 г. директор департамента полиции разослал по всем охранным отделениям следующий циркуляр (№ 190791):

«В связи с крайней опасностью настоящего плана (объединения партий) и желательностью его предотвращения, Департамент полиции считает необходимым рекомендовать всем начальникам охранных отделений довести до сведения имеющихся в их распоряжении агентов, что те во время посещения партийных собраний должны настойчиво проповедовать и убедительно отстаивать идею о полной невозможности какого-либо организованного слияния существующих течений, особенно большевиков и меньшевиков».

Чем сильнее в ряды рабочих проникали разногласия и чем более энергично власти саботировали деятельность благотворительных организаций рабочего класса, тем проще было большевистскому меньшинству погасить патриотический пыл пролетариата.

В начале декабря до России из Швейцарии дошли ленинские тезисы – впоследствии известные как «пораженческие». Центральный комитет партии большевиков провел тайное заседание на окраине Петрограда[40], чтобы обсудить эти тезисы. На заседании, естественно, присутствовала «пятерка» – то есть вся большевистская фракция Думы. В заседании принял участие и знаменитый Каменев (Розенфельд), незадолго перед тем вернувшийся из эмиграции и в то время легально живший в России. Через своих агентов, одним из которых был редактор «Правды», охранка точно узнала о времени и месте заседания и числе его участников. Едва заседание открылось, как явилась полиция и арестовала Каменева вместе с «пятеркой». Их немедленно судили и 14 февраля сослали в Сибирь.

Немногие рабочие знали содержание ленинских тезисов. Им было известно лишь одно – их делегатов вышвырнули из Думы. Но большевики лишь обрадовались, заполучив пятерых мучеников, и судьба «пятерки» стала главной темой в подрывной деятельности, которую сторонники Ленина вели среди рабочих. Как ни странно, Маклакова и Щегловитова это нисколько не встревожило.