Россия в Центральной Азии. Бухарский эмират и Хивинское ханство при власти императоров и большевиков. 1865–1924

С конца апреля до начала июля Москва, занятая польским вторжением в Россию и захватом бароном Врангелем южной части Украины, не могла помочь Ташкенту, но нападение Бухары в очередной раз не состоялось. Алим по-прежнему сомневался, стоит ли испытывать судьбу в войне против России, даже несмотря на то, что перспективы перманентного modus vivendi ничего хорошего не обещали. Ленинские тезисы «О национальном и колониальном вопросах», опубликованные 14 июля в журнале «Коммунистический интернационал», предписывали осуществлять освобождение отсталых колониальных стран объединенным фронтом буржуазных либералов, крестьянства и рабочих против духовенства и других реакционеров, стоящих за «ханами, землевладельцами, муллами и т. д.». Привлекла внимание Алима эта откровенная угроза или нет, но он не мог не принять к сведению прием в Ташкенте хорезмского посольства, направлявшегося в июне в Москву, по случаю которого Фрунзе и его главный политический комиссар В.В. Куйбышев обещали, что Бухара и другие угнетенные страны Востока скоро будут освобождены по примеру Хивы. Но эмир мало что мог сделать. Война с Россией была бы неадекватным ответом, который мог лишь сделать неизбежной судьбу, которой так страшился Алим. В июне он в отчаянии инициировал обмен дипломатическими любезностями с комиссаром иностранных дел Г.В. Чичериным и в конце месяца отправил в Москву посольство, чтобы убедить русских в его доброй воле и желании достичь взаимопонимания.

Однако к концу июня Фрунзе уже предпринял подготовительные шаги для русского вторжения в Бухару. 24-го он приказал укрепить оборонительные сооружения в Керки и Термезе и отправил один полк вверх по реке в Керки, а другой – по железной дороге в Карши. Мнимой причиной этих маневров была охрана железной дороги Новая Бухара – Карши – Керки, но в действительности, как откровенно сообщил Фрунзе в Москву 12 июля, это была подготовка к свержению эмира. В своих докладах Туркестанской комиссии 30 июня и Генеральному штабу в Москву 12 июля Фрунзе призывал к немедленной «интеграции Бухары в систему Советов». Дальнейшее существование независимой Бухары под властью эмира представляло для России прямую военную угрозу и, поддерживая надежды контрреволюционеров, делало невозможным достижение реального мира в Туркестане.

Фрунзе соглашался с тем, что свержение эмира следует осуществить под видом внутреннего восстания, возглавляемого Бухарским революционным советом при поддержке вооруженных частей бухарских эмигрантов, уже сформированных на территории России, но честно признавал, что решающим фактором будет Красная армия. В конце июля Фрунзе сообщил Ленину, что Россия может подождать, пока революционное движение в ханстве усилится до такой степени, что сможет свергнуть эмира, но что в ближайшем будущем этого не произойдет из-за отсталости масс и плохой организованности революционеров. «Если скорейшая ликвидация ханства считается необходимой (как я полагаю, на этот счет не может быть разногласий), то остается второй путь, т. е. организация революции путем непосредственного участия наших сил». 10 августа политбюро предварительно одобрило планы Фрунзе по вторжению, но настаивало, чтобы Ташкент сделал все возможное для избежания очевидного вмешательства извне, которое в 1918 году привело к поражению Колосова. В освободительной армии должен был присутствовать сильный мусульманский элемент, состоящий из жителей русского Туркестана, бухарских эмигрантов и дезертиров, а нападению должно предшествовать приглашение со стороны руководства бухарских революционеров.

Чтобы укрепить местное революционное движение накануне предстоящей кампании, оргбюро РКП заранее решило заставить БКП и младобухарцев образовать коалицию. Консолидация власти Советов в Туркестане осенью 1919 года и завоевание Хивы оживили надежды этих двух групп на свержение эмира при содействии России. По своему составу и целям эти две партии мало чем отличались друг от друга. БКП состояла из тех, кто недавно и весьма поверхностно обратился в коммунистическую веру; например, партийная газета находилась в руках бывших умеренных джадидов Садриддина Айди и Абдул-Валида Бурханова. В то же время младобухарцы под руководством таких радикалов, как Файзулла Ходжаев, с зимы 1917/18 года изо всех сил старались выглядеть приемлемо в глазах России, от которой целиком и полностью зависел успех их дела. Младобухарцы впервые опубликовали программу, написанную для них Фитратом за восемь лет до этого, но сначала подправили ее фразами о единстве рабочих и крестьян всего мира, демократической республике как будущем устройстве Бухары и избирательном праве для всех, кроме контрреволюционеров. Партия ходатайствовала, хотя и безуспешно, о приеме в Коминтерн. Обе партии старались извлечь выгоду из существовавшей в ханстве неприязни к правительству эмира, но если младобухарцы взывали ко всем группам населения, то БКП сосредоточилась на низших классах. Впрочем, ни одна из партий так и не смогла обрести в народе большого числа последователей.