Россия в Центральной Азии. Бухарский эмират и Хивинское ханство при власти императоров и большевиков. 1865–1924

10 октября военный министр Д.А. Милютин ответил Обществу для содействия русской промышленности и торговли, что он полностью поддерживает их проект по открытию торгового пути через Красноводский залив. Как и Кауфман, Милютин был, несомненно, заинтересован в политическом и военном, а не только коммерческом аспекте этого проекта. 14 октября Стремоухов сообщил Кауфману, что Александр II приказал взять Красноводск в течение месяца. В то же время Стремоухов заметил, что создание русского форпоста в Красноводске вызовет «огромные неудобства» в сфере дипломатии. Он считал, что эти действия были бы полезны «только если они послужат развитию нашей торговли и покорению Хивы в той же степени, как Коканда и Бухара, но, упаси Бог, если это станет шагом к новым завоеваниям». Министерство иностранных дел по-прежнему надеялось, что оккупации побережья Красноводского залива будет достаточно, чтобы напугать Хиву и заставить ее согласиться с зависимостью от России. Однако подчинение Хивы обошлось русским не так дешево.

5 ноября отряд, прибывший с Кавказа, ступил на побережье Красноводского залива. Спустя два дня генерал-губернатор Оренбурга Н.А. Крыжановский направил военному министру копии прокламаций Мухаммада Рахима, призывавших адаевских казахов к восстанию. Крыжановский утверждал, что «такого рода действия не должны оставаться безнаказанными». Он предполагал, что, «если это согласуется с другими целями правительства», Россия «может, воспользовавшись этими фактическими доказательствами враждебных действий хивинского хана, взять города Кунграт и Хива и уничтожить Хивинское ханство». В то же время Крыжановский указывал на недостатки такого рода действий, в особенности на финансовое бремя, связанное с управлением этой весьма неплодородной провинции. 13 декабря он отметил, что безопасность предлагаемого торгового пути из Красноводска до Амударьи не может быть гарантирована без завоевания Хивы, и Милютин с этим согласился.

Аргументы в пользу проведения кампании против Хивы множились. Уже в октябре и ноябре 1869 года совместная русско-бухарская пограничная комиссия провела разграничение участка границы по пустыне Кызылкум с востока на запад вдоль линии параллельной, но проходящей южнее дороги из Джизака к Буканским горам, что позволяло России использовать эту дорогу в будущей кампании против Хивы.

Не получив ответа на свои письма, отосланные в августе и сентябре, генерал фон Кауфман снова написал Мухаммаду Рахиму 18 января 1870 года, поясняя, что база в Красноводске должна будет служить складом для товаров и защищать караваны от нападений туркмен. Кауфман предупреждал хана, что Хива должна выбирать между дружбой и враждой с Россией, и настаивал на удовлетворении всех требований русских, включая свободный доступ в ханство для русских торговцев. Генерал-губернатор заканчивал на угрожающей ноте: «Всякое терпение имеет предел, и, если я не получу удовлетворительного ответа, я [приду и] возьму его». В тот же день Кауфман поделился со Стремоуховым, что, если хан согласится на его требования, «мы по-прежнему сможем надеяться сохранить статус-кво еще на какое-то время». Однако Кауфман добавил: «Я совершенно уверен, что рано или поздно мы не сможем избежать столкновения с этим ханством».

Тем временем появление русских в Красноводске, на земле, которую Хива считала своей, вызвало в ханстве большую тревогу. Была проведена подготовка к обороне. Некоторое воодушевление вселило письмо от эмира Бухары, который в неопределенных выражениях обещал, когда придет время, возобновить борьбу против неверных. Ответ Хивы на требования России во многом определялся внутренней ситуацией в ханстве. Мухаммад Рахим был обходительным молодым – около 25 лет – человеком с легким характером. Государственные дела он обычно оставлял решать своим советникам, главным из которых был диванбеги Мухаммад Мурад, настроенный откровенно против России. В феврале 1870 года Мурад ответил на августовское письмо Кауфмана, в то время как кушбеги ответил на его сентябрьское письмо.

Оба ответа были отрицательными, поскольку оба отрицали обвинения русских и утверждали, что границей Хивы является Сырдарья. В марте Кауфман написал диванбеги, сетуя, что хан отказывается вступать с ним в прямые переговоры, и повторил свои требования. В апреле кушбеги ответил на письмо Кауфмана от 18 января, категорически возражая против оккупации Красноводска русскими, и предупредил, что Хива готова оказать сопротивление России. Кауфман отреагировал, предложив Милютину атаковать Хиву одновременно с территории русского Туркестана и с Кавказа.