Россия в XVIII столетии: общество и память

Период между первым и вторым разделами Польши почти целиком связан с именем Г. А. Потемкина, который был в это время главным советником императрицы по всем вопросам и, таким образом, играл важнейшую роль и в выработке польской политики России. В этой связи особое значение, в качестве источника, приобретает переписка Екатерины с Потемкиным, тем более что характер отношений между ними предполагал предельную откровенность корреспондентов. Введение в 1997 г. в научный оборот почти полного комплекса этой переписки стимулировало появление основанных на ней новых исследований, наиболее значимыми из которых являются работы О. И. Елисеевой и А. Л. Зорина.[526] В них проанализированы известные планы Потемкина, который сперва уговаривал императрицу заключить с Польшей союз и сформировать из поляков несколько воинских соединений, которые бы приняли участие в новой войне с Турцией, а затем, когда из-за противодействия Пруссии от этого плана пришлось отказаться и в 1789 г. возникла угроза направленного против России военного польско-прусского союза, поднять в восточных областях Речи Посполитой восстание православных, которые при первой возможности, по его мнению, должны были превратиться в «казаков».[527] При этом еще несколькими годами ранее расхваливавший поляков, самого себя причислявший к их числу («я столько же поляк, как и они»[528]) и предлагавший поделиться с ними турецкими трофеями Потемкин теперь выражался весьма решительно:

«О Польше. Хорошо, естли б ее не делили, но, когда уже разделена, то лутче, чтоб вовсе была она уничтожена… Польши нельзя так оставить. Было столько грубостей и по ныне продолжаемых, что нет мочи терпеть. Ежели войска их получат твердость, опасны будут нам при всяком обстоятельстве, Россию занимающем, ибо злоба их к нам не исчезнет никогда за все нестерпимые досады, что мы причинили».[529]

Следует подчеркнуть, что вообще польская тема в переписке Потемкина и Екатерины появляется и начинает занимать все более заметное место лишь в связи и по мере сближения Польши с поддерживаемой Англией Пруссией, которое воспринималось как угроза России, усилившаяся с началом сперва второй русско-турецкой, а затем и русско-шведской войн. Слабые намеки на возможность нового раздела появляются в переписке только в 1789 г., когда в письме от 25 ноября Екатерина вскользь пишет, что «после мира /с Турцией – А. К./ и белоруссов прибрать можно».[530] В марте 1790 г. Потемкин также вскользь предлагает, заключив мир, начать войну с Пруссией, «а убытки наградить от Польши».[531] В ноябре того же года императрица высказывается уже более определенно: «ежели он /Король Пруссии – А. К./ решится противу нас действовать, в то время должно будет приступить к твоему плану и стараться с одной стороны доставить себе удовлетворение и удобности противу нового неприятеля на шет той земли, которая служила часто главным поводом ко всем замешательствам».[532] Примечательно письмо Потемкина от 3 декабря того же года, в котором он намекает Екатерине на то, что, поскольку первый раздел произошел вопреки ее желанию, а союз с Россией полякам уже «довольно беды наделал», теперь надо придерживаться иной политики и, сваливая вину за первый раздел на Пруссию, обещать Польше компенсацию в отвоеванной у турок Молдавии.[533]

В обсуждении плана Потемкина, по-видимому, участвовал А. А. Безбородко, который в связи с этим писал:

«Проект о Польше колико полезен для Российской империи в том нет нужды распространяться. Посредством исполнения сего проекта приобретены будут обширные и плодоносные земли, населенные многочисленным отважным, с нами единоверным и от России единственно чающим спасения своего народом. Он умножит страшную военную силу и послужит в нужном случае к замене внутри государства многих чрезвычайных рекрутских наборов. Польша перестанет быть для нас пугалищем, по видам соседей границы наши найдутся в полной безопасности. Приобретения венского и берлинского дворов ни мало с нашими не сравнятся».[534]

На записке Безбородко имеется резолюция Екатерины: «Не Подолию отдать туркам, а Пруссию полякам, естьли Бог велит», свидетельствующая о том, что на этом этапе императрица также полагала, что Польша должна получить компенсацию взамен отбираемых у нее территорий. При этом Екатерина в целом согласилась с планом Потемкина и удовлетворила его просьбу дать ему звание гетмана Екатеринославских и Черноморских казаков. В мае-июле 1791 г. она подписала на имя Потемкина два секретных рескрипта. В первом из них от 16 мая, в частности, говорилось: