Россия в XVIII столетии: общество и память

Первая мысль, возникающая при обсуждении вопроса о взыскании вексельных долгов с дворян, в особенности, когда их кредиторами были лица, находившиеся на более низких ступенях социальной лестницы, что социальный капитал представителей «правящего класса» позволял им успешно обороняться от всевозможных финансовых претензий, а государство им в этом всячески помогало. Имеющиеся в нашем распоряжении документы этого, однако, не подтверждают, хотя и социальный капитал дворян, и коррумпированность чиновников, безусловно, играли свою роль. Но сложности, с которыми сталкивались купцы-кредиторы, были связаны в первую очередь с запутанностью самой процедуры, а также с подсудностью разных социальных категорий россиян этого времени разным государственным учреждениям. Городовой магистрат, где купец опротестовывал выданный ему дворянином вексель, должен был затем обратиться в воеводскую канцелярию, и хорошо, если речь шла о своем, местном помещике. Впрочем, в воеводскую канцелярию следовало обращаться и, когда заемщиками по просроченным векселям были крестьяне. Когда же таковыми были церковники, магистрат должен был послать соответствующую промеморию в духовную консисторию. При этом надо иметь в виду, что, хотя воеводскую канцелярию, ведавшую и уездными дворянами, и всеми категориями уездных крестьян, возглавлял дворянин, его подчиненными, непосредственно отвечавшими за производство дел, были преимущественно не имевшие классного чина мелкие служащие, тесно связанные родственными и хозяйственными связями с городским населением. Аналогичным образом обстояло дело и в духовной консистории. Между тем, руководство городового магистрата избиралось самими горожанами, а уж его служащие и вовсе были им «социально близкими». В этом отношении горожане имели явное преимущество.

С другой стороны, хотя общее число вексельных сделок с участием дворян в нашей базе достаточно велико, число соответствующих дел, сохранившихся в фонде Бежецкого городового магистрата, им сильно уступает. Можно предположить, что, опротестовав вексель в магистрате, многие купцы затем обращались непосредственно в воеводскую канцелярию, чей фонд сохранился лишь фрагментарно. Однако и дошедшие до нас источники вполне репрезентативны. Рассмотрим несколько типичных дел.

В 1755 г. бежецкий помещик Платон Минич Попуцкий одолжил у купца Василия Федоровича Шишина 350 руб. сроком на два года. Вексель был опротестован и переведен на П. К. Воинова. В 1770 г., то есть через 15 лет после оформления векселя Воинов объявил в магистрате, что долг до сих пор не уплачен, что заемщик умер, но после него осталось имение, унаследованное его братом отставным капитаном Григорием Попуцким. Соответствующая промемория, из которой следует, что, с учетом процентов и рекамбии, долг за прошедшие годы вырос до 1148 руб. 12 коп., была послана в воеводскую канцелярию, где служил Воинов. Канцелярия произвела опись имения Попуцкого и наложила на него секвестр. Владелец обещал прийти в магистрат для объяснений, но не явился и тогда магистрат (!) выставил его имение на продажу и благополучно продал за 500 руб.[205]

Иначе сложилась судьба векселя на 50 руб., выданного коллежским асессором кн. Р. В. Морткиным бежечанину И. С. Велицкову. В ответ на промеморию, посланную магистратом в воеводскую канцелярию, пришел ответ, что ранее из московского магистрата было прислано аналогичное требование по векселю на 1500 руб., выданному Морткиным московскому купцу второй гильдии М. Л. Шелковникову и переведенному последним на коллежского камерира И. Попова. Бежецкий магистрат вынужден был ограничиться обращенной к московским коллегам просьбой учесть при взыскании с князя долгов и вексель своего земляка.[206] Удалось ли в результате Велицкову получить назад свои деньги, неизвестно.