Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789–1814)

На протяжении 1789–1791 гг. постепенно обсуждение в прессе военного потенциала России принимает все более острое внешнеполитическое звучание. По мере того как меняется отношение европейских монархий к Революции, все явственнее возникает угроза войны между Францией и создаваемой коалицией европейских государств. Соответственно важным становится и вопрос о составе этой будущей коалиции, и в этом отношении внимание к позиции России все возрастает. Связан с этим и вопрос о поддержке российским двором французских эмигрантов, обосновавшихся на территории германских государств, а также тех, кто воевал в составе русских армий против османского султана. В действительности таких людей было немного. В 1791 г. Moniteur особо отмечала трех французских офицеров, упоминая даже награды, полученные ими после победы над турками: «Иностранные офицеры, что служат в качестве волонтеров в армии императрицы, получили свидетельства ее благосклонности. Господин Ришелье был вознагражден золотой шпагой и крестом Святого Георгия 4 степени. Крест того же ордена дан г-ну де Дама, г-н Ланжерон также получил золотую шпагу»[141].

Не забывали журналисты поведать и о трудностях правительства Екатерины II. В 1791 г. в Moniteur все чаще звучало мнение о том, что войны с турками и шведами подорвали финансовое положение России. Рассказывая о празднествах в Петербурге, посвященных доставке трофеев с турецкого фронта, автор газетной статьи замечал: «Подсчитано, что нынешняя война стоила России более 200 000 человек и [значительных] средств»[142]. Помимо падения обменного курса рубля французская пресса констатировала осложнение отношений петербургского кабинета с европейскими кредиторами, подчеркивая, что без дополнительных субсидий невозможно вести войну на два фронта и содержать сразу две действующие армии и два флота [143]. Журналисты не забывали поведать читателям и о причинах скудного финансирования военной кампании. Огромный государственный долг России увеличивается по мере дальнейшего ведения войн, подчеркивала газета: с 1786 г. государственным заемным банком, в который дворяне могли закладывать имения, роздано займов на 30 миллионов рублей, что вынуждало увеличивать количество бумажных денег в обращении[144]. Россия в освещении французской газеты представлялась военной державой, чьи интересы простираются далеко за пределы европейских владений Османской империи, но финансовое положение которой далеко не блестяще.

Война России со Швецией 1788–1790 гг. находила лишь фрагментарное отражение на страницах Moniteur. Как правило, о событиях на русско-шведском фронте сообщалось сухо и кратко, со ссылкой на сведения из Стокгольма. Принимая во внимание цензуру, установленную шведским королем в отношении новостей с фронта, информация о реальном положении дел часто поступала в Париж окольными путями: из голландских или немецких газет или из дипломатической переписки.

Не приносившая шведам успеха война с Россией, инициатором которой являлся сам Густав III, серьезно осложнила состояние шведских финансов. Газета Moniteur обращала внимание на то, что колебания денежного курса в королевстве стали причиной беспорядка на шведской бирже и недовольства коммерсантов[145]. О поражениях шведов летом 1790 г. журналисты Moniteur писали со ссылкой на газеты Гамбурга[146]. Зато регулярно поступавшие шведские реляции даже о самых незначительных победах над русскими публиковались практически целиком[147]. Известный публицист С.-Н.-А. Ленге в Annales politiques, civiles et littéraires приветствовал поражения русского оружия и с большим сочувствием относился к шведам. Король Густав III, одерживавший победы над «московитским флотом», представал в этом издании в образе подлинного исполнителя «небесных законов».