Россия – возврат к могуществу. Обретение силы и национальной идеи

Однако первые помыслы и цели нового царя в преобразовании Руси были в основном внешнего, декоративного характера. Выросший в семье весьма «прозападного» отца, царя Алексея Михайловича, Петр с детства впитал вкусы и обиходную культуру Запада. Поэтому первое время его основным желанием было включить Россию в «концерт» Западной Европы. Сначала это, конечно, приняло чисто внешние формы – принудительное бритье бород, курение табака, ношение немецкого платья, бытовые порядки в верхах и т.п.

Тем не менее, русские люди XVIII века, даже переодетые в кафтаны и парики, оставались самими собой, никакой ассимиляции не происходило, «концерт» между русским этносом и европейским не состоялся. Даже отношение царя Петра к Европе, при всей его восторженности перед ней, оставалось, так сказать, потребительским. Известна фраза царя Петра: «Европа нам нужна лет на сто, а потом мы повернемся к ней задом». Однако это случилось даже раньше, с воцарением его родной дочери Елизаветы в 1741 году. Кульминация военной славы России случилась именно при ней, взятием Берлина в 1760 году.

Однако пассионарность Петра влекла его далее, мимо внешних атрибутов европейской цивилизации, к морским просторам. Он сумел отвоевать обратно и еще добавить новые морские берега для России. «Прорубив окно в Европу» на Балтике, пробившись через Азов к Черному морю, он сумел сделать Россию великой морской державой.

Но это далось русскому народу дорогой ценой. Только безмерная увлеченность Петра и его элиты великими целями для будущности страны смогла подвигнуть русский народ на тягости и жертвы нескончаемых войн, которые пришлось вести для достижения этих целей. Выдающийся русский философ Николай Бердяев отмечал в работе «Истоки и смысл русского коммунизма»: «Приемы Петра были совершенно большевистскими. Он хотел уничтожить старую московскую Россию, вырвать с корнем те чувства, которые лежали в основе ее жизни. И для этой цели он не остановился перед казнью собственного сына, приверженца старины. … Можно было бы сделать сравнение между Петром и Лениным, между переворотом петровским и переворотом большевистским. Та же грубость, насилие, навязанность сверху народу известных принципов, та же прерывность органического развития, отрицание традиций…. Но большевистская революция путем страшных насилий освободила народные силы, призвала их к исторической активности, в этом ее значение. Переворот же Петра, усилив русское государство, толкнув Россию на путь западного и мирового просвещения, усилил раскол между народом и верхним культурным и правящим слоем».

Именно Петром и его пассионарной командой была создана Великая Российская империя, которая приобретая или порой теряя земли, изменив лишь название, и поныне живет в душах и подсознании русского этноса.

Последствия многих петровский реформ сказались и много позже. С того времени соседние народы стали воспринимать Россию как страну национальной терпимости. Многие захотели попасть «под руку» московского царя, под его защиту, чтобы жить спокойно, безопасно и по своим обычаям. Со временем это привлекло и объединило много этносов, органично вошедших затем в единый русский суперэтнос, раскинувшийся от реки Невы до Охотского моря.

После смерти Петра Великого в последующие полтора столетия пассионарность постепенно утрачивалась Россией. Сказалось пассионарное перенапряжение петровского времени. В результате правлении череды цариц и их фаворитов былые высокие устремления и цели государства и его этноса постепенно гасли и замещались в верхах общества обывательскими интересами, дворцовыми интригами, тщеславием. Новый всплеск русской пассионарности произошел только в правление императрицы Екатерины Великой.

По мнению Л.Н. Гумилева, XVIII век стал последним столетием акматической фазы российского этногенеза. «В следующем веке страна вступила в совершенно иное этническое время – фазу надлома. Сегодня, на пороге XXI в. мы находимся близко к ее финалу. … Это означает, что России еще предстоит пережить инерционную фазу – 300 лет золотой осени – эпоху собирания плодов, когда этнос создает неповторимую культуру, остающуюся грядущим поколениям».

Однако есть и другое мнение: тысячелетняя история России включала периоды значительного перерождения русского этноса, когда изменялись стереотип поведения населения, структура и идеология его правящей элиты. Русский философ Николай Бердяев видел «5 разных Россий: Россию киевскую, Россию татарского периода, Россию московскую, Россию Петровскую, императорскую, новую Советскую Россию». То есть русский этнос каждый раз перерождался до неузнаваемости, т.е. фактически менялся русский народ.