Россия – возврат к могуществу. Обретение силы и национальной идеи

К 30-м годам прошлого столетия на просторах некогда могущественной, но погибшей Российской империи, окончательно сформировался новый этнос «советский человек» – “Homo soveticus”, как его с удивленной насмешкой называли недруги. У него были уже своя культура, свои песни, мораль, лозунги, великие цели, понятия «что хорошо и что плохо». Неимоверно возросла Сила нового этноса. Тысячи новых заводов, фабрик, электростанций производили для укрепления военной мощи непрерывный поток танков, самолетов, пушек, о чем не мог и мечтать всего пару десятилетий до этого свергнутый «царизм».

Вскоре обретший невиданную ранее Силу новый этнос пожелал опробовать на чем-нибудь свои молодые мускулы. Победы в Монголии над японскими милитаристами были восприняты народом с восторгом, и еще более укрепили веру в сталинскую власть. Но проба военной силы в Финляндии в 1939 году обернулась конфузом. Маленькая, но сильная духом страна сумела дать достойный отпор. Хотя та война закончилась победой, но тяжелой, возможно, с миллионом жертв, она продемонстрировала зарубежным врагам имевшиеся у нас слабости.

Но вот наступил июнь 1941 года, тогда неожиданно началась самая серьезная проверка на прочность родившегося этноса. Это был экзамен на «жизнь или смерть», и только успешно выдержав который новый этнос мог обрести право на дальнейшее существование.

10. Взлет Сталина

Первое крупное хозяйственное поручение Совнарком дал Иосифу Виссарионовичу Сталину в мае 1918 года, когда голод смертельной хваткой сдавил горло Советской республики. Сталин был назначен руководителем продовольственного отдела на юге России и наделен чрезвычайными полномочиями. С применением любых мер хлеб должен был пойти с юга на север! Сталин добился этого, эшелоны с хлебом пошли. Но для этого по его приказам расстреливали не только уличенных в контрреволюции вредителей и саботажников, расстреливали даже подозреваемых. Позже его соратник и помощник К.Е. Ворошилов писал о такой практике, как о похвальной норме. Сталин нашел тогда способ добиваться своего, и он будет применять это всю жизнь. «Можете быть уверены, – писал Сталин Ленину, – что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб все же дадим».

В апреле 1922 г. на Пленуме ЦК Сталин был вновь переизбран в Политбюро и Оргбюро. На том же Пленуме он был назначен на новую должность – Генерального секретаря ЦК, что открывало ему широкие аппаратные возможности. Для иного это была бы рутинная организационная работа с партийцами на местах, но не для Сталина. Хотя пост генсека вовсе не замышлялся партией как главный или даже очень важный пост в партийной иерархии, таковым его сделал Сталин.

Однако волей случая – из-за смертельной болезни Ленина, – положение резко изменилось. Сталин, как одновременно член Политбюро, Оргбюро, генсек, комиссар по делам национальностей (Комнац), комиссар Рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрин) превратился в ключевую фигуру. Под его контролем теперь проводились все перевыборы партийных комитетов на местах, что позволяло по своему усмотрению делать массовый отбор и перестановку партийных руководящих кадров в губкомах, обкомах, в ЦК национальных партий. Тогда и появился сталинский лозунг «Кадры решают все!». Важнейшие партийные посты на местах с тех пор занимали только сторонники Сталина, впоследствии преданные ему за это.

В последние полтора года перед смертью отношение Ленина к Сталину резко изменилось. Он был крайне недоволен попыткой Сталина вмешаться в политику внешней торговли, попыткой включения народных республик в состав РСФСР (России), как автономий, а не предоставления им равноправия и ленинского права на самоопределение. Это, в частности, доказывает большую политическую дальновидность Сталина, чем «мечтателя» Ленина. Историки Рой и Жорес Медведевы («Неизвестный Сталин»): «Сталин в 1922 году понимал возможность дезинтеграции СССР при наличии для этого конституционных предпосылок».

Когда в 1922 году обсуждались статьи Конституции нового государства, Ленин настаивал на предоставлении всем республикам права свободного выхода из СССР, ссылаясь на «великорусский шовинизм» и неизбежное ущемление русскими функционерами союзных республик. Сталин же был категорически против этой «вольницы» – «национального либерализма», как он это называл, и настаивал на большем единении и централизации СССР.