Россия. XX век начинается…

Национальный позор, сравнимый с поражением в Крымской войне, России пришлось пережить вновь, только в несравнимо большем масштабе. «Не Россию разбили японцы, не русскую армию, – писал С.Ю. Витте, – а наши порядки, или, правильнее, наше мальчишеское управление 140-миллионным населением в последние годы»[275].

Поражение в Русско-японской войне стало национальной катастрофой.

Революция, оказавшаяся неизбежным следствием поражения в Русско-японской войне, надломила Николая II.

Уже 13 октября 1905 года в Петербурге на всех фабриках и заводах произошли выборы в Совет рабочих депутатов. Ночью состоялось первое заседание Совета. Вслед за Петербургом организуется Совет рабочих депутатов в Москве. Совет рабочих депутатов Петербурга, как Совет крупнейшего промышленного и революционного центра России, столицы царской империи, должен был сыграть решающую роль в революции 1905 года.

Избранному руководству Совета в лице меньшевиков Г.С. Хрусталева-Носаря, Л.Д. Троцкого и А.Л. Парвуса удалось убедить депутатов Петербургского совета отклонить большинством голосов предложение большевистской фракции начать подготовку к вооруженному восстанию. Вместо того чтобы сблизить солдат с Советом и связать их в общей борьбе, они потребовали удаления армейских полков из Петербурга, оставив в столице только гвардейские батальоны для охраны императорской семьи. Исполком Совет обратился к Николаю II с предложением реформировать Россию с тем, чтобы превратить ее в конституционную монархию. При этом Совет должен был стать нижней палатой парламента.

По призыву Троцкого впервые в России на всех фабриках и заводах Петербурга был введен восьмичасовой рабочий день. Предприниматели объявили массовый локаут, выбросили на улицу свыше 100 тысяч человек. Но и это не заставило рабочих отступить, отказаться от своих требований. Царское правительство, парализованное всеобщей политической стачкой, безучастно наблюдало за развитием событий. В Петербург были введены 17 казачьих сотен. 14 октября на улицах столицы было расклеено объявление генерал-губернатора Д.Ф. Трепова, в котором полиции отдавался приказ: «Холостых залпов не давать и патронов не жалеть». Но Исполком Совета повода к карательным действиям против рабочих не дал, памятуя о жертвах Кровавого воскресенья!

Влияние Советов было огромно. Несмотря на то что они часто возникали стихийно, были не оформлены и расплывчаты в своем составе, они действовали как власть. Советы явочным путем осуществляли свободу печати, устанавливали 8-часовой рабочий день, обращались к трудовому народу с призывом не платить налогов царскому правительству. В отдельных случаях они конфисковали деньги царского правительства в кассе городских дум и обращали их на нужды революции[276].

Бессмысленное по замыслу и неграмотное по исполнению Декабрьское вооруженное восстание в Москве привело к осуждению Особым совещанием при МВД Российской империи всех руководителей Петросовета. Троцкий и Парвус были приговорены к пожизненной ссылке, но с этапа бежали и покинули Россию.

В результате 17 октября 1905 года появился Высочайший манифест, который Николай II высокопарно называл «конституцией». Когда граф С.Ю. Витте сказал ему, что в лице Государственной думы он нашел верного помощника и опору, царь, скрывая раздражение, заметил: «Не говорите мне этого, Сергей Юльевич, я отлично понимаю, что создал себе не помощника, а врага. Но я утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу, которая окажется полезной для того, чтобы в будущем обеспечить России путь спокойного развития, без резкого нарушения тех устоев, на которых она жила столько времени»[277].

Он заявлял: «Все это время меня мучает чувство, имею ли я перед моими предками право изменить пределы власти, которую я от них получил. Борьба во мне продолжается. Я еще не пришел к окончательному выводу… Искренне говорю вам, верьте, что, если бы я был убежден, что Россия желает, чтобы я отрекся от самодержавных прав, я для блага ее сделал бы это с радостью. Акт 17 октября дан мною вполне сознательно, и я твердо решил довести его до конца. Но я не убежден в необходимости при этом отречься от самодержавных прав и изменить определение верховной власти, существующее в статье 1 Основных законов уже 109 лет. Мое убеждение, что по многим соображениям крайне опасно изменять эту статью и принять новое ее изложение»[278].

Между тем Витте, тщательно готовя проект манифеста, был убежден в том, что «не будь неограниченного самодержавия, не было бы великой Российской империи»[279].

Создание законосовещательной Государственной думы никоим образом не подрывало основ монархии в России, так как всем непопулярным среди депутатов правительственным законопроектам можно было придать силу законов, утвердив их в Государственном совете или, как в случае с денежной реформой, в наскоро созданном ради этого финансовом комитете под началом царя, который после этого не созывался. Недаром современники величали его «макиавеллистым Витте»[280].