Российская империя в сравнительной перспективе

Необходимость управленческой обособленности Сибири, уже в силу ее географической удаленности, этнической и социальной специфики, признавалась изначально. Конечно, как отмечал С.М. Прутченко, это была «кость от кости и плоть от плоти общерусского управления»¹⁰, но существовала известная потребность административно очертить и выделить сибирское пространство на государственной карте. Это было не только во времена существования Сибирского приказа (1637–1708,1730-1763) или Сибирской губернии (1711–1764), но и много позднее, вплоть до создания в 2000 году Сибирского федерального округа.

С петровских времен в Сибирскую губернию вошли не только все зауральские земли, но и территории западнее Урала, по водоразделу рек, впадающих в Ледовитый океан и Белое море, включая левый приток Волги и верховья рек Камы и Вятки. В екатерининском указе 1764 года Сибирь продолжала именоваться Сибирским царством, подкрепляя свой «суверенитет» не только системой управления, но и наличием особой сибирской монеты. Один из первых сибирских историков П.А. Словцов писал, что Сибирь «разумелась, кажется у самого правительства колониею и управлялась действительно как колония… К печальному предуверению тогдашних жителей, что Сибирь не Россия, немало содействовало и установление особой медной монеты с чеканом двух стоячих соболей под сибирскою короною…»¹¹. Лишь с распространением на Сибирь в 1782–1783 годах губернской реформы и созданием Тобольского и Иркутского наместничеств сибирская административная граница на западе прошла по Уралу, однако генерал-губернатор западной части Сибири продолжал почти до конца столетия быть одновременно тобольским и пермским, предпочитая Пермь Тобольску¹².

При Александре I Непременный совет 27 мая 1801 года, рассматривая вопрос о Сибири, принял «в уважение, что страна сия, по великому ее пространству, по разности естественного ее положения, по состоянию народов, ее населяющих, нравами, обыкновениями, промыслами и образом жизни толико один от другого разнствующих, требует как в разделении ее, так и в самом образе управления особенного постановления»¹³. В 1803 году было образовано единое для всей Сибири генерал-губернаторство, в состав которого вошли все земли, принадлежавшие тогда Российской империи за Уралом.

Следующим этапом в оформлении административных границ Сибири стала реформа 1822 года, проведенная М.М. Сперанским. Естественно-географическое деление Сибири на Западную и Восточную почти на целое столетие по сути оказалось тождественным Западно-Сибирскому и Восточно-Сибирскому генерал-губернаторствам. К Западной Сибири были отнесены Тобольская, Томская губернии и Омская область, а к Восточной Сибири – Иркутская, Енисейская губернии, Якутская область, Охотское и Камчатское приморские управления, Троицкосавское пограничное управление.

Однако М.М. Сперанскому пришлось столкнуться с проблемой неясности границ на юге Западной Сибири, где была создана Омская область. Область имела лишь северную границу, оставаясь открытой с трех других сторон. Здесь стояли задачи не только административного размежевания с Оренбургской областью, но и установления государственных границ с Китаем и среднеазиатскими ханствами. Если внутренние округа области, в которых преобладали русские, управлялись на общих основаниях с остальной Сибирью, то внешние округа с казахским кочевым населением только предполагалось создать. В 1838 году Омскую область сменило Пограничное управление, а в 1854 на его месте появилась Область сибирских киргизов. И даже в 1868 году, когда была образована Акмолинская область, Омск оставался ее административным центром, пока Акмолинск (ныне Астана) не приобретет достойного вида¹⁴.

Активно менялось административное пространство и Восточной Сибири. Если до середины 1840-х годов восточнее Енисея было всего два губернатора (иркутский и енисейский) и якутский областной начальник, то к началу 1860-х годов, когда H.H. Муравьев-Амурский покинул Сибирь, было уже шесть губернаторов (иркутский, енисейский, якутский, забайкальский, амурский, приморский) и градоначальник на границе с Китаем в Кяхте. Это позволило заполнить вакуум власти восточнее Байкала, создать новые управленческие центры, способные относительно автономно принимать важные военно-политические и экономические решения.