Российская империя в сравнительной перспективе

На протяжении большей части истории Российской империи усилия по унификации предпринимались в минимальном объеме: правовая и культурная однородность представлялись далекими целями, недостижимыми в короткие сроки. В период реформ конца XIX века постоянное соперничество между сторонниками гомогенизации и приверженцами прагматичной, дифференцированной политики отразилось в принятии целого ряда «временных» постановлений. Принятые в 1889 году законы, реформировавшие деятельность волостных судов, были обозначены как «временные правила»; законы 1868 года относительно административного (в том числе и судебного) устройства степных областей империи также именовались «временными положениями»⁵³. Даже в начале XX века российские власти воздерживались от политики принудительного перевода мусульманского населения империи из исламских школ в православные русскоязычные учебные заведения⁵⁴. Само российское государство было впервые официально провозглашено «единым и неделимым» только в 1906 году в изданных тогда «Основных государственных законах Российской империи» (формула „единое и неделимое“ была позаимствована российскими законотворцами из европейских аналогов в период внутренних беспорядков и их подавления)⁵⁵. В статье 3 «Основных законов» провозглашалось: «Русский язык есть язык общегосударственный и обязателен… во всех государственных и общественных установлениях», но тут же было добавлено: «Употребление местных языков и наречий в государственных и общественных установлениях определяется особыми законами». До самого конца империи, даже после формирования в Государственной думе враждебных царизму этнических, региональных и религиозных группировок, самодержавие не отступилось от своих принципов дифференцированного управления.

Постепенное установление «русского» права среди нерусских народов империи оставалось неосуществленной мечтой, что служило источником недовольства российской либеральной элиты. Еще одним объектом критики стала система волостных судов в русских губерниях. Многие видные юристы и общественные деятели считали волостные суды и прочие местные учреждения ретроградными. Противники самодержавия с негодованием указывали на то, что волостные суды напрямую подчинялись не вышестоящим судебным, а исполнительным властям (земским начальникам). Устройство системы волостных судов после 1889 года и, в частности, институт земских начальников подвергались критике как преграды на пути к построению в России справедливого общества. Либералы видели в земских начальниках старорежимных помещиков, продолжавших безраздельно править своими «уделами». При этом реформаторы оставляли без внимания такие их важные функции, как надзор за деятельностью местных органов и осуществление связи между местной и центральной властью.

Однако, главной мишенью критики либералов служила сама разнородность судов – с их точки зрения, возмутительная. Понятия «обычай» и «обычное право» применительно к деятельности местных судов служили ярлыками для обозначения их отсталости по сравнению с «настоящим», позитивным правом⁵⁶.

Разнородность империи и ее правового поля временами доводили интеллектуалов до отчаяния. Примером этому служит эмоциональное выступление одного из участников заседания подкомитета Императорского вольного экономического общества 5 апреля 1904 года: «В нашей жизни царит хаос, мешанина различных представлений и отношений. На местах неразбериха, все происходит произвольно. Это мы называем применением обычного права. Но необходимо в конце концов создать что-то всеобщее»⁵⁷.

В понимании реформаторов создание «чего-то всеобщего» в области законодательства предполагало установление общих для всех законов и общего гражданства. На том же заседании подкомитета Вольного экономического общества А.И. Венцковский утверждал: «Правовые нормы должны быть одинаковыми для всех граждан и применяться одинаково во всех областях и в любых ситуациях»⁵⁸.

Длительная и ожесточенная борьба по этому вопросу в Думе и в высших слоях российского руководства закончилась принятием нового закона о местных судах. Однако, он не отвечал требованиям сторонников унификации судебной системы и подвергся разгромной критике⁵⁹.

Либерал-реформаторы не имели возможности устанавливать правила по своему усмотрению до самого краха самодержавия. Зато в 1917 году одной из первых их мишеней стали волостные суды, связанные, в понимании либералов, с понятием крестьянского общества и ненавистной сословной системой. После упразднения сословных различий в марте 1917 года новое российское правительство приступило к введению бессословного управления на волостном уровне (институт волостного земства) и, по сути, упразднило институт волостных судов⁶⁰.