Российская миссия. Забытая история о том, как Америка спасла Советский Союз от гибели

Илл. 32. Келли (сидит за столом) и Гарольд Бленди (левее, с усами, в меховой шапке) принимают заказы на продовольственные посылки из США. На плакате написано: “Хотите ли вы продовольствия из Америки?” Среди представленных продуктов рис, сгущенное молоко Van Camp's и мешки с “первоклассной беконной грудинкой”

Вечером 15 февраля Уильям Гарнер из отдела АРА по связям с общественностью приехал в Уфу в сопровождении фоторепортера Флойда Трейнхема. На следующий день Келли организовал для них экскурсию по городским больницам, кухням и детским домам. Гости успели многое посмотреть. “Они искали местный колорит и, кажется, нашли его, – написал Келли с некоторой издевкой. – Один несчастный бродяга упал к их ногам, и его пришлось везти в больницу на нашем «форде». Позже мы проехали мимо двух окоченевших трупов, лежащих в санях. Вид приюта для беженцев оказался невыносим для фотографа, который пулей выбежал из здания. Как бы то ни было, они увидели худшее и сделали ряд снимков, в том числе запечатлев меня за беседой с примечательным советским чиновником”[225]. Судя по всему, Гарнер и Трейнхем оказались не готовы к тому, что им пришлось увидеть, и на следующий день никто из них не явился в отделение. 17 февраля они пришли снова и сфотографировали Келли и Хофстру с тремя представителями татарского мусульманского духовенства, одетыми в традиционное облачение, а затем сняли Келли с муллами на улице, на фоне снега, где муллы показали свой Коран, которому, как утверждалось, было более тысячи лет.

Илл. 33. Пит Хофстра (слева) и Келли принимают трех мулл в отделении АРА в Уфе

Уже к 23 февраля переводчик Уиллиг был психологически измотан, он был не в состоянии работать целый день, и Келли начал отпускать его домой пораньше. Келли боялся, что несчастный Уиллиг стоит на грани нервного срыва, и не мог его в этом винить, ведь картина перед ними была безрадостной. Грядущее лето не сулило ничего хорошего, а заглянуть еще дальше в будущее не представлялось возможным. “А что будет следующей зимой? – гадал Келли. – Может, ситуация улучшится после смерти двадцати, тридцати, сорока миллионов людей”[226].

Через три дня в отделение пришли попавшие в затруднительное положение французы. Супруги только что приехали в Уфу из Центральной Азии, не подозревая, что голод добрался и до этих мест. Оставшись без еды и денег, они обратились к Келли с мольбой о помощи. Пожалев французов, Келли дал мужчине работу. Хотя он не спешил этого признавать, в глубине души он наверняка понимал, что суматошными подачками занимается не только Бленди.

В тот день Келли дождался, когда остальные сотрудники отделения соберутся расходиться по домам. Никто не хотел уходить последним. В одиночку на темных улицах Уфы было опасно. Неподалеку от отделения АРА убили 12 человек. Белл обращался по этому поводу в милицию, но там лишь пожимали плечами и признавали, что больше не контролируют город, а потому могут лишь выдать американцам большой запас оружия, чтобы у них была возможность себя защитить. Уходя с работы, каждый сотрудник АРА проверял, лежит ли у него в кармане пальто револьвер. В тот день, прежде чем отправиться домой, Келли написал:

По дороге я всегда держу правую руку на своем кольте 45-го калибра. Возможно, раньше в Уфе и были фонари, но теперь не осталось и намека на них. Свет дают лишь луна да снег. Сообщения о налетах приходят с неприятной частотой, поэтому я всегда предпочитаю ходить прямо посреди улицы, где ни один человек, каким бы голодным он ни был, не сможет подойти ко мне, не рискуя серьезным потрясением. Если он выживет, кто-нибудь сможет спросить у него на родном языке, чего он хотел. Должен признать, пока немногочисленные пешеходы, которых я встречал в ночи, старались держаться от меня как можно дальше. Несомненно, они не хотели нарываться на неприятности или не имели такого защитника от хулиганств и нападок, какой лежит у меня в кармане[227].