Российская психология в пространстве мировой науки

Не напоминают ли попытки определения общего предмета психологии ловлю в темной комнате черной кошки, которой там нет? О том, что такой предмет в действительности существует, убедительно свидетельствует практика: становление профессии психолога во второй половине XX века как профессиональной деятельности в единой предметной области психологии; работа международных научных и научно-практических союзов и объединений психологов, принадлежащих к разным школам, в частности таких крупных и успешных, как International Union of Psychological Science (IUPsyS), International Association of Applied Psychology (IAAP), American Psychological Association (АРА) и др., сфера деятельности которых включает в себя и издание широкого круга научных журналов, и проведение представительных научных форумов; логика развития профессионального психологического образования, где стандарты становятся все более общими в разных университетах и странах. Практика убедительно свидетельствует о наличии единого общего предмета исследования, изучения, регуляции для специалистов-психологов, принадлежащих к самым разным школам и направлениям. Проблема в том, что не удается найти приемлемое для всех его определение. Трудности в решении этой задачи убедительно свидетельствуют о необходимости здесь специального теоретического исследования, разработки, по выражению В. А. Мазилова, «концепции предмета» [Мазилов, 2004].

В поисках широкого, обобщающего определения предмета психологии многие российские психологи обращаются сейчас к понятию Души. Знакомство, например, с работами, вошедшими во второй том Трудов Ярославского методологического семинара [Труды… 2004], целиком посвященный проблеме предмета психологической науки, показывает, что именно в этом направлении движется сейчас наиболее целеустремленный, активный и сплоченный отряд наших методологов. И. П. Волков предлагает использовать понятие души «в качестве базового концепта, методологического принципа психологии, необходимого для адекватного теоретического отображения источника психической реальности» [Волков, 2004, с. 37]. По его мнению, именно «понятие о душе, как общетеоретическая категория психологии, могло бы снять проблему междисциплинарной несовместимости в психологии» [Волков, 2004, с. 34]. В. И. Зацепин, который видит будущее нашей науки в русле развития так называемой интегральной психологии, допускает, что «генеральным предметом интегральной психологии может стать именно душа» [Зацепин, 2004, с. 95]. В. И. Зацепин называет в числе тех, кто призывает к возврату психологии к душе в качестве своего предмета, И. П. Волкова, В. В. Козлова, А. И. Субетто, Н. П. Фетискина, В. Н. Шадрикова и других. Возможность использования категории души в психологии обсуждают в названном выше сборнике такие известные методологи, как В. П. Зинченко (2004) и В. А. Мазилов (2004).

Примечательно, что развернутая аргументация в пользу категории души практически не встречает возражений. Наиболее скептически настроенные авторы лишь высказывают сомнения в том, что введение категории души позволит решить все методологические проблемы современного развития науки и немедленно приведет нас к процветанию. На страницах сборника также дважды приводится предостерегающее высказывание М. Я. Ярошевского: «Когда ныне рушится вся привычная система ценностей, захлестываемая грозной волной бездуховности, возвращение к душе представляется якорем спасения. Но наука, в отличие от мифологии, религии, искусства, имеет свои выстраданные веками критерии знания, которое в основе своей является детерминистским, т. е. знанием причин, знанием закономерной зависимости явлений от порождающих их факторов, доступных рациональному анализу и объективному контролю» [Ярошевский, 1994, с. 96].

Однако прошло более десяти лет с тех пор, как были написаны эти строки. Современное состояние психологии в России существенно изменилось. Вопрос о том, может и должна ли психология быть наукой о душе, требует своего обсуждения и новых аргументов.

Возьму на себя смелость сказать, что я считаю обращение к категории души глубоко неверным шагом, не только бесполезным, но и весьма опасным для развития отечественной психологической науки.

Во-первых, содержание понятия «душа» не более определенно, чем содержание понятия «психика». Часто повторяемая в литературе мысль о том, что «психика» – плохое определение предмета науки, так как в свою очередь требует экспликации, полностью может быть отнесена и к понятию души. В работах сторонников использования этого понятия уже сегодня можно видеть как существенные разночтения, так и высочайшую степень неопределенности в отношении того, что же собственно предлагается называть душой.