Российские Колумбы

Сразу же после переезда через границу мы встретили этого первого монгола, поэтому его гостеприимство, душевное отношение к нам оставили очень приятное впечатление о всех жителях северной части Монголии.

Но вот заработал мотор машины, и мы начали одеваться, чтобы отправиться в путь. К великому удивлению, наши сорочки оказались дырявыми. Многочисленные мелкие дырки «украшали» их. Монгол показал на насекомых и произнес: «Шаранча». Это была саранча крупных размеров, которая испортила нашу одежду.

Пока геодезисты рассматривали одежду, монгол принес нам два свитера. Мы поблагодарили и показали, что у нас есть свои запасы. Старик объяснил, показывая руками на светлую одежду: «Шаранча, шаранча». Стало ясно, что саранча нападает на светлую одежду и простригает материал.

Мы отправились дальше по направлению к озеру Убсу-Нур. На дорогах было много встреч с монгольскими детьми. Они бегали около юрт, ветками отгоняя саранчу, а те, что побольше, пасли скот, разъезжая верхом по обширным степным просторам. Все они приветствовали нас криками: «Здраст!» и при этом в знак приветствия поднимали правую руку вверх и жизнерадостно улыбались.

ГОРНЫЙ ДУХ

Мне порекомендовали обратиться к охотнику Александру Саганову.

— Это самый опытный оленевод и один из лучших охотников Тофаларии, он может провести вашу партию через Алхадырские хребты, — заявил председатель колхоза поселка Верхние Гутары. Но когда мы начали разговаривать с Сагановым, он наотрез отказался идти по маршруту через Алхадыр.

Долго старик не раскрывал секрета, а когда все ушли из дома, тофалар рассказал, что Алхадыр — священная гора в Тофаларии и на ней живет дух Ээлиг. Оказывается, через Алхадыр не проходил ни один тофалар, а, по преданиям, кто пытался подойти к горе, того злой дух наказывал. Старик рассказал, как Ээлиг-таг покарал одного из лучших охотников Тофаларии Арых-ола. Арых-ол затеял на этой горе охоту, и на него напал медведь. Косолапый оставил Арых-ола в живых, но лишил его зрения и изуродовал всю голову, теперь Арых-ол не охотник, он совсем слепой.

ПОМОЩНИК

Удобно улегшись на носу моторной лодки и вооружившись фотоаппаратом, я следил за изменением характера берегов озера и фотографировал самое необходимое для глубокого и детального изучения Заполярья. На озере тишина. Поверхность, словно гигантское зеркало, отражает красоты природы, а свежесть озерной прохлады так усыпляюще действует, что иногда только любуешься таежными красотами, забывая их фотографировать, и проезжаешь мимо.

Неожиданно на берегу появился человек, он махал нам руками. Моторист быстро развернул лодку, и мы причалили к берегу. Незнакомец указал нам рукой вдоль берега. Метрах в ста покачивалась от волн нашей моторки одинокая лодка, которую мы доставили рыбаку по его просьбе. В одной руке незнакомец держал за ремень двухстволку, в другой, обветренной и окровавленной, — нож.

Рыбак рассказал нам, что сегодня захватил на месте преступления «помощника». Повадился медведь сети вытаскивать из озера. Удобный промысел Топтыгин придумал, вот уже несколько раз очищал сети, много их изорвал.

Подплывая к берегу, рыбак заметил медведя, запутавшегося в сети, дважды выстрелил. Окровавленный зверь устремился в лес, волоча за собой сети. Второпях рыбак выскочил из лодки, преследуя косолапого, а моторку отнесло от берега. Но погоня продолжалась недолго.

В ста метрах от берега, распластавшись, лежал огромный медведь, наполовину разделанный. Рядом валялась запутанная, изорванная сеть с рыбой — остатки, которые мишка не успел съесть, оставил хозяину.

Вдруг раздался треск на деревьях, растущих ближе к озеру. Мы устремились к берегу, с дерева соскочил медвежонок и мгновенно скрылся в кустах. Долго продолжали мы охоту за малышом, но тот убежал, оставив две рыбины у дерева, на котором он находился. В кустарнике мы нашли огромную кучу протухшей рыбы.

— Это склад из рыбы, которую я должен был сдать в колхоз. Здесь добрых три центнера будет, — вздохнул старик, покачивая головой, глядя жалостно на рыбу.

Мы помогли рыбаку дотащить медведя до лодки, а сами поплыли дальше.

ПЕСНЯ ЧАЙНИКА

— Вот здесь будет дом, — указав рукой на чистую, веселую полянку, сказал старый оленевод Утукогир. Эвенки, суетясь, приступили к своим обязанностям. Одни развьючивали оленей, другие рубили колья для установки чумов, ребятишки стояли в стороне, а те, кто побольше, помогали носить вещи, оленьи шкуры, посуду. Олени вздрагивали, судорожно тряслись, стараясь согнать надоедливых мух, паутов, которые темным роем кружились над вспотевшими животными.