Российские самодержцы. От основателя династии Романовых царя Михаила до хранителя самодержавных ценностей Николая I

Разрешение церковного кризиса выпало на долю собора, созванного царем Алексеем в 1666 г., на котором руководящую роль играли греки – два патриарха, александрийский Паисий и антиохийский Макарий, газский архиепископ Паисий Лигарид и архимандрит афонского Иверского монастыря Дионисий. Присутствие восточных патриархов должно было придать собору особую авторитетность, и московское правительство было крайне обеспокоено тем, что оба они оказались бывшими патриархами, кафедры которых были уже замещены иными лицами, а Лигарид находился под запрещением от патриарха Иерусалимского. После собора правительство хлопотало о возвращении патриархам их престолов и достигло цели; достигло оно и того, что постановления московского собора не встретили возражений и греческая церковь признала их имеющими законную силу; исхлопотать снятие запрещения с Лигарида не удалось, но это имело уже мало значения. Перед собором поставлены были две задачи: решить дело о Никоне и о борьбе части духовенства против его исправления книг и обрядов. Дело Никона приняло форму суда восточных патриархов над московским по челобитью царя и русских епископов о его винах и кончилось осуждением его. Признанный виновным за оскорбление государя, за самовольное оставление патриаршества и церковную смуту, за жестокое и неправедное управление, бесчестие патриархов на соборе, Никон приговорен был к лишению архиерейства и священства. В связи с этим делом обсуждались на соборе два вопроса огромной принципиальной важности: о взаимоотношении властей, светской и духовной, и о власти патриарха в церковном правлении. Патриархи строго осуждали тех, кто «никонствуют и папежствуют, кто покушается уничтожить царство и поднять на высоту священство», и защищали мнение, что патриарх должен быть «послушлив царю, яко поставленному на высочайшем достоинстве и отмстителю Божию» и «полагать себя под суд царский». Но русские епископы довольно единодушно отстаивали независимость церкви и добились такой формулы соборного суждения: «Да будет признано заключение, что царь имеет преимущество в делах гражданских, а патриарх в церковных, дабы таким образом сохранилась целою и непоколебимою вовек стройность церковного учреждения». Эта формула не вошла в официальные соборные деяния и, стало быть, не была формально признана царем, но архиереи, стоявшие на ней, добились уничтожения Монастырского приказа и подчинения своей власти – власти епархиальных чиновников. С другой стороны, тот же собор содействовал ослаблению единоличной власти патриарха; греческие иерархи настаивали, чтобы епископские соборы съезжались ежегодно, но это оказалось неисполнимым для Московского государства, и коллегиальность верховного управления церкви была обеспечена установлением очередного присутствия некоторых архиереев в Москве, для составления, вместе с «прилучившимися» по делам в столице, так называемого патриаршего собора. Реальным результатом соборных деяний 1666–1667 гг. оказалось, действительно, ослабление патриаршей власти, подготовившее ее отмену при сыне царя Алексея. Но попытка разграничить области государственного и церковного правления осталась бесплодной, тем более что на долю царской власти выпало определять последствия разразившегося в церкви раскола.