Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920)

В конце ноября 1914 г. казанский полицмейстер подводил своеобразный итог наблюдениям и убеждал, что «между мусульманским населением война с Турцией никакого заметного оживления в агитационной деятельности не внесла, хотя симпатии татарского населения и на стороне Турции, но образ её действий по отношению к России мусульмане считают вероломным и высказывают мнение, что Турция, подпав под влияние немцев и евреев, сама себе подписала смертный приговор»[166]. То есть вроде бы полицмейстер успокаивал губернскую власть, но в то же время выражал сомнение: «насколько искренни мусульмане, сказать трудно».

Тогда же, 30 ноября 1914 г., ещё более высокий чин, казанский губернатор, высказывался примерно в том же тоне: «населяющие империю мусульмане различных народностей не остались чуждыми тому общему патриотическому подъёму, каким ознаменовалась происходящая ныне война». Так что «в настоящее время», по мнению губернатора, создались условия, «неблагоприятствующие дальнейшим успехам панисламистской и пантюркистской пропаганды». Одновременно с этими высказываниями губернатор приказывал усилить бдительность, так как, по его словам, «турецкие агенты вовсе не отказались от своих намерений и от возобновления своей деятельности»[167]. Вообще создаётся впечатление, что всем подобного рода документам свойственна исключительная двойственность и мнительность. С одной стороны, они замечают, что среди мусульманского населения вроде бы нет каких-либо серьёзных антироссийских или антирусских настроений, что турецкие заявления не слишком затрагивают их, с другой, однако, во всех таких документах сквозит недоверие к мусульманам; муссируется мнение о том, что они практически в любую минуту могут поддаться уговорам турецких эмиссаров и подняться на борьбу против России и русских. В них в обязательном порядке содержится мысль о «серьёзных опасениях» в том, что идеи панисламизма и пантюркизма в такой момент могут найти сочувствие в мусульманской среде. Вот и приказ казанского губернатора от 30 ноября 1914 г. содержит такие утверждения: «Русское мусульманство в массе своей настроено вполне лояльно, однако трудно поручиться, что агитация пантюркистов и панисламистов не встретит отклика у отдельных лиц и групп, что, в свою очередь, может послужить толчком к возникновению известного брожения среди мусульман вообще». Он предписывал: 1. Установить тщательное наблюдение за появлением в губернии турецких эмиссаров и принять решительные меры по прекращению их «вредной деятельности». 2. Не допустить сбора пожертвований среди мусульман в пользу Турции; 3. Немедленно сообщать обо всех случаях агитации среди мусульман в пользу Турции[168].

Любопытно, что если эмиссаров и не было, то их просто-напросто «выдумывали». Так, например, в октябре-декабре 1914 г. проводилось дознание по поводу сообщения начальника штаба Казанского военного округа генерал-майора Сухомлинова начальнику КГЖУ о том, что в Казанской губернии якобы объявились несколько кавказских мусульман, представляющих какой-то «секретный комитет» из Эриванской губернии и занимающихся агитацией татар против русских. Причём поимённо назывались даже конкретные члены этого «комитета», которые при проверке оказались «мёртвыми душами». Выяснилось в итоге, что никакого комитета в Эриванской губернии не было, а значит и не могло быть его посланцев в Казанскую губернию, а все подобного рода слухи распускают в Эриванской губернии армяне, опасавшиеся сближения азербайджанцев с Турцией[169].