Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Покровительство российских властей выходцам из Средней Азии повышало заинтересованность последних в переезде в Россию. Еще в конце XVIII в. их число настолько увеличилось, что в 1789 г. генерал-прокурор А. А. Вяземский направил запрос Екатерине II относительно возможности принятия их в российское подданство. Императрица именным указом ответила, что не видит никаких препятствий для выдачи разрешения бухарцам и ташкентцам на переезд в Россию. Более того, она также указала, что они имеют такое же право на свободный выезд на родину при соблюдении, впрочем, условий, на которых допускался переезд русских горожан из города в город (этот порядок предусматривался ст. 129 «Грамоты на права и выгоды городам Российской империи» 1785 г. (более известной как «Жалованная грамота городам») и предписывал всем переезжающим выплатить все имеющиеся у них долги и установленную городом подать за три года) ([ПСЗРИ, 1830, т. XXIII, № 16 814, с. 93; т. XXII, № 16 187, с. 380]).

Несмотря на то что «приезжие» бухарцы имели меньше прав и привилегий, чем их земляки, принявшие российское подданство, им также предоставлялись преимущества с целью стимулирования активизации их коммерческой деятельности в России. В частности, именным указом Александра I 1803 г. предписывалось предоставлять бесплатно бухарским караванам пастбища на пути их следования из Бухары в российские пределы [Там же, т. XXVII, № 20 623, с. 465]. Любопытно, что пастбища им должны были представляться «в лугах на азиатской стороне», т. е., по всей видимости, речь идет о казахских степях, которые российские власти в то время еще не объявили государственной собственностью (это случилось лишь в 1840-е годы). В связи с этим становятся объяснимыми участившиеся казахские нападения на караваны среднеазиатских купцов, поскольку казахи считали себя незаслуженно обиженными подобным указом.

В 1824 г. Комитет азиатских дел по поручению министра финансов разработал и представил Сенату журнал (впоследствии утвержденный тем же Александром I) о предоставлении вооруженной охраны караванам, следовавшим из Оренбурга в Бухару, — правда, за эту охрану торговцы должны были платить по 25 коп. с каждого рубля стоимости своих товаров [Там же, т. XXIX, № 30 150, с. 650]. Из текста журнала не вполне ясно, касалось ли это только русских караванов или распространялось и на бухарские (как полагает, в частности, Х. З. Зияев [Зияев, 1983, с. 101]).

Определенные привилегии имелись у приезжих бухарцев также и в семейной сфере, установленные мнением Госсовета 1827 г. Если такой бухарец женился в России и заводил детей, то в случае возвращения на родину ему (в отличие от подданных других среднеазиатских государств) разрешалось брать с собой и семейство — при условии согласия на то отца и матери жены. Однако если бухарец (или другой выходец из Средней Азии) уезжал на родину без семьи, он должен был дать «сказку» (т. е. своеобразную подписку) российским властям о том, что намерен вернуться в течение двух лет. Если он не возвращался, то брак его с русско-поданной считался расторгнутым на том основании, что он в течение длительного времени не заботился о своей семье и не поддерживал ее материально. Отметим, что российские власти, не желая вызывать недовольства мусульман подобными предписаниями, решили обязать имамов, заключающих такие брачные договоры, включать это условие в них. Правда, жениться они могли только на русских мусульманках: православная, католическая и лютеранская церкви подобные браки запрещали; только евангелическая церковь допускала такие браки — при условии, что супруг-мусульманин не будет заставлять жену менять вероисповедание [ПСЗРИ, 1830а, № 828, п. 1–4, с. 37–38].

Естественно, столь привилегированное положение бухарцев постоянно вызывало недовольство самых разных российских кругов — начиная с властных структур и заканчивая торговцами. Представители региональных властей (в первую очередь сибирской администрации), а в некоторых случаях даже и Правительствующий сенат негодовали по поводу того, что бухарцы живут и торгуют в России, богатеют, но при этом не платят налогов, тем самым не внося своей лепты в улучшение государственного благосостояния [Зияев, 1968, с. 29]. Представители же российских торговых кругов не менее обоснованно указывали на то, что, если раньше, когда Россия не имела развитых связей со Средней Азией, бухарские купцы действительно были важны и имели право на привилегии, теперь же, по прошествии целого столетия, ситуация коренным образом изменилась. Сохранение привилегий бухарцев в новых условиях уже не столько способствовало расширению торговли России с Бухарой и другими ханствами Средней Азии, сколько ограничивала ее, поскольку русские купцы изначально находились в невыгодном положении по сравнению с выходцами из Бухары [Там же, с. 35].