Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Казалось, в 1752 г. отношения между Хивой и Младшим жузом стали постепенно нормализовываться: хан Нурали в своих посланиях А. И. Тевкелеву, помощнику Неплюева, сообщал, что помирился с Каипом, даже готов породниться с ним (женить своего сына на его дочери) и, соответственно, гарантировал безопасность торговых путей [КРО, 1961, № 203, с. 530–531; ЭНКПЭ, 2014, № 418, с. 53]. Власти Оренбургского края решили воспользоваться этим моментом и закрепить русско-хивинские торговые отношения. В 1753 г. И. И. Неплюев отправил в Хиву миссию, в которую вошли переводчик Я. Гуляев и канцелярист П. Чучалов, однако, поскольку официального дипломатического статуса они не имели (в силу политических обстоятельств будучи направленными от оренбургской администрации, а не центральными имперскими властями), миссию решено было представить в Хиве как торговый караван, который возглавил самарский купец Д. Рукавкин (впоследствии — бургомистр Самары). Членам миссии было поручено договориться с ханом о развитии русско-хивинской торговли, взаимных гарантиях безопасности дорог и нормализации отношений с казахским Младшим жузом[13].

Однако, как оказалось, посланцы И. И. Неплюева прибыли в Хиву в самый неподходящий момент. Дело в том, что с самого начала своего правления Каип являлся ханом лишь номинально, а фактическая власть в ханстве принадлежала представителям узбекской элиты, которую возглавлял Кураз-бек из племени мангыт. Как раз во время пребывания в Хиве русской миссии, в декабре 1753 г., Каип-хан обвинил Кураз-бека в подготовке покушения на его жизнь и приказал казнить, а затем при поддержке казахов, присланных к нему его отцом Батыром, перебил до 80 родственников и сторонников казненного временщика [Firdaws al-iqbal, 1999, р. 68–69; Иванов, 1958, с. 100]. В результате против хана выступили многочисленные противники — узбеки-мангыты, привлекшие на свою сторону приаральские кочевые племена (издавна находившиеся в оппозиции к Хиве), и туркмены, которых, впрочем, хану удалось переманить на свою сторону богатыми дарами [Атдаев, 2010, с. 78].

Проблема для русских дипломатов, оказавшихся в Хивинском ханстве в разгар гражданской войны, состояла в том, что И. И. Неплюев, направляя их в Хиву, снабдил посланиями как к самому хану Каипу, так и к всесильному на момент отправки миссии временщику Кураз-беку. В результате хан обвинил русских посланцев в том, что они состояли в заговоре с Кураз-беком против него и фактически посадил их под стражу. Кроме того, отчаянно нуждаясь в деньгах для подкупа туркменских вождей, он конфисковал русских товаров на сумму около 6 тыс. руб., не выплатив никакой компенсации [Гуляев, Чучалов, 1910, с. 88].

Узнав об этом, И. И. Неплюев и принял меры, впервые введя экономические санкции против Хивинского ханства. Вот как описывает их непосредственный участник событий — номинальный глава миссии купец Данила Рукавкин: «Впущены были в Храм Сарай, то есть в Гостиный двор, где по приказанию ханскому под присмотром были десять месяцев и не допуская нас до свободного торгу, все товары наши забраны на ханский двор безденежно. Хотя же за оные напоследок платеж от ханского двора и получен, потому, как господин губернатор об оном сведал, то приказал в Оренбурге хивинцев задержать, но не настоящую цену, а такую, какая хану рассудилась, и потом караван наш хивинским ханом отпущен в Оренбург» [Рукавкин, 1776, с. 204].

Итак, как можно понять из сообщения Д. Рукавкина, оренбургский генерал-губернатор принял меры, называемые в современном международном праве реторсиями, т. е. ответными ограничениями. На опыт Неплюева впоследствии сослался В. А. Перовский, инициатор вторичного введения санкций против Хивы; упоминают о нем и исследователи ([Перовский, 2010, с. 80]; см. также: [Веселовский, 1877, с. 225; Жуковский, 1915, с. 85; Михалева, 1982, с. 30]). Однако каким же образом был создан столь важный прецедент в русско-хивинских отношениях?

При попытке проанализировать правовое оформление действий И. И. Неплюева, описанных Рукавкиным, мы с удивлением пришли к выводу, что, по-видимому, фактически никаких юридических действий генерал-губернатором предпринято не было! Так, нам неизвестны официальные письма, доклады, отчеты Неплюева в Петербург, содержащие сведения о предпринятых им действиях по задержанию хивинских купцов в Оренбурге. Не пишет об этом и сам Неплюев в своих записках, хотя и довольно подробно описывает свои действия на посту оренбургского генерал-губернатора. Ничего не упоминает о санкциях против Хивы даже В. Н. Витевский, автор многотомной биографии И. И. Неплюева, который хотя и довольно подробно описывает саму миссию Д. Рукавкина, Я. Гуляева и П. Чучалова, ограничивается лишь словами о том, что «такое положение русских купцов и задержание там наших послов, без сомнения, было крайне неприятно Неплюеву» [Витевский, 1895, с. 814].